К полудню у Эмили Джейн получилось привести себя в порядок. Дом Луноликого старался показать женщине, что она не осталась одна. Как будто кто-то участливый прибрался в комнате, согрел её дыханием и тихо вышел вон за секунду до появления гостьи. Тронутая этой внимательностью, Эмили Джейн не стала пренебрегать возможностью осмотреться и подкрепиться.
Вот только с отдыхом не вышло. Стоило Эмили присесть без дела, и ей не хватало воздуха. Мысли возвращались к Питчу и лихорадочно метались вокруг него. А ведь именно это открывало кошмарам дорогу к помыслам живых. Жуткое чувство беспомощности цеплялось за запястья. Единственный путь справиться с ним — шагнуть навстречу и делать что должно, без оглядки на то, что будет.
Так Эмили и поступила, выскользнув из дома, как только обжила комнату и поздоровалась с садом, похожим на земное отражение маленького уголка ее зеленых владений в Атлантиде. Стоило закрыть за собой калитку, и ощущение возвращения на родину ушло, оставив после себя только пыльцу на пальцах. Но ничего. К этому Эмили Джейн уже привыкла.
Отыскать лавку игрушек в городке оказалось достаточно просто. Гораздо проще, чем осознать, что она действительно принадлежит мастеру Доссельмейеру. Нет, мастер вовсе не сторонился женщин, и не было похоже, что удивительный кукольник опасается семейной жизни как капкана. Но всё же, из рассказа городской сплетницы можно было выбрать сколько угодно сомнений, как изюминок из кекса.
За обоими этими занятиями Эмили Джейн упустила момент, и лавка смогла поприветствовать Эмили Джейн только вывеской «закрыто». Погладив изображение красивой птицы на входе, женщина согласно кивнула своим мыслям и пошла в обратную сторону. Возможно, это было и к лучшему: как ни мал городок, а всё же неловко отвлекать уважаемого человека от работы.
Разыскивая нужный дом, Эмили Джейн дважды прошла мимо цели. В первый раз ее подцепили мысли о том расплывчатом «скоро», к которому так нужно было укрепить сердце и изгнать малейший страх. Эмили очнулась только когда едва не шагнула под авто, не так уж и быстро катившийся по улице двумя кварталами дальше места ее назначения. Второй раз промах вышел лишь на два дома, и он был настолько маленький и неподходящий женатому кукольных дел мастеру, что Эмили Джейн быстро сориентировалась и нашла нужную дверь.
Что же, стоило надеяться, что Сторибрук не исказил черты лиц жителей ее мира до неузнаваемости.
Решившись, Эмили Джейн нажала на кнопку звонка. Мелодичный перелив, превративший на несколько секунд весь дом в музыкальную шкатулку, как бы одобрительно похлопал Эмили Джейн по плечу: ты на верном пути.

- Ты сделал её из какого-то особенного дерева, которое не поддается фейской магии? – Мишель вопросительно изогнула бровь, отрываясь от шинковки зелени в салат. Традиции в этой семье были на первом месте, поэтому, когда не случалось чего-то непредвиденного, завтрак готовила она, мясо, в основном, было на попечении Дроссельмейера, когда она к обеду нарезала салат, а ужин мог меняться. Неизменно было то, что они собирались и обсуждали всё, что происходило с ними за день пока резали, жарили, варили и сервировали стол. За едой следовало говорить только о хорошем, потому что никто не хотел получить несварение из-за плохих новостей. - Она ушла в мир, хочет стать человеком, а ты не вмешиваешься в жизнь своих творений, если только… Выходит, ты считаешь, что она станет опасной и потребует уничтожения?
Рассказ о том, что нашлось одно из лучших творений Александра, был приятным и интересным, Мишель даже успела предложить позвать девочку на кофе с лимонными меренгами, но передумала, когда во всей этой истории что-то стало её настораживать. Она как раз сервировала стол по всем правилам, ставя фужеры и бутылку розового вина, которое открыто было некоторое время назад, чтобы успело «продышаться», когда раздался звонок в дверь.
- Мы ждем гостей? – Пат полюбопытствовала вслед уходящему к двери кукольнику, заняв его место у плиты и аккуратно переворачивая кролика на сковородке. Дверь открывал, по традиции, тоже Дроссельмейер, потому что дом обладал собственным представлением о гостеприимстве, своеобразным и, иной раз, неуместным юмором. Мишель препиралась с ним по пять раз на дню: дом так и не смог ей простить то, что в свое время они все оказались из-за её излишней осторожности и тяжелого подсвечника, которым она ударила по голове Христиана. Пирлипат считала, что нельзя быть таким мстительным и злопамятным, оставляла ему книги по этикету на правильных страницах, иногда получала потом разорванные у порога газеты, в обрывках которых целым оставалась фраза «клиент всегда прав». Отношения были уже далеки от военных, как в самом начале, но настороженные. Со стороны легко можно было сказать, что и Дом привязался к Мишель, и Мишель к Дому, но признаться в этом и нарушить ещё одну традицию никто не мог.
Голос Александра из прихожей донёс, что у них-таки гости. Разговор про Суок откладывался минимум до ужина, а Пат было ужасно любопытно узнать уже сейчас, в чем же проблема куколки.
- Добрый день, – она как раз раскладывала приборы и ставила ещё один бокал для гостя, когда появился Дроссельмейер, а гость оказался гостьей. Мишель внимательно посмотрела на женщину, потом перевела вопросительный взгляд на мужа, осмелившегося привести её на их семейный обед. Действие требовало объяснения. - Прошу, садитесь, будьте как дома.
И в радушном приветствии необходимость объяснения очень хорошо чувствовалась.

Неловкость момента знакомства заставила Эмили Джейн пожалеть о своем скоропалительном решении увидеть Доссельмейера, не откладывая в долгий ящик. Но под его хозяйским словом она бледнела, а незнакомые друг другу женщины уже не были безымянными и неведомыми, и оттого смотрели иначе. Вполне отделаться от любопытства Эмили Джейн не удалось, но ее родина изобиловала историями о чудесном восхождении простородных честности и трудолюбия на трон через любовь. Стоило немного задуматься об этом, и даже тени недоумения почтительно удалялись донимать кого-нибудь еще. Эмили Джейн всего лишь позабыла об этом, слишком долго пробыв в тех местах, где "долго и счастливо" или недостижимый идеал, или обыденная повседневность.
Напоминание о чистых силах как будто погладило Эмили по затылку теплой рукой.
— Я обязательно передам эту благодарность Наместнице, когда увижу ее вновь, ваше величество. Моя роль в вашей истории невелика — я лишь посланница воли правителей Атлантиды, не больше.
Улыбка Луноликого повисла где-то над беседой, неуловимая, но ясная, как отражение месяца в стоячей воде.
С королевой нельзя было поспорить в изяществе движений и легкости обращения что с приборами, что с темами беседы. Не Эмили Джейн, по крайней мере, но в её признании этого не было досады. Она никогда не хотела быть знатной дамой, и этот день напоминал ей, почему.
— Благодарю вас, — не стала отказываться Эмили. — Дерево из Атлантиды поддастся магии феи, но оно обладает и собственной, потому может проявить своеволие. Эта яблоня... она была самой непредсказуемой. Могла быть чарующей и плодоносной, а в иной раз — горьким дичком.
Эта яблоня была посажена в час сомнений и смирения. Вспоминая об этом, Эмили дала себе слово увидеть пятнадцатилетнюю девочку Суок, выточенную из древесины первого саженца в саду. Может быть, не стоило ворошить прошлое, но прошлое уже было здесь и догоняло Эмили без ее на то желания.
— Что же с ней станет в этом мире... магия здесь чужеродна. И поэтому я здесь, по следам мага, что сделал из волшебства программу для телефона и позволил ей оказаться у простых людей, не ведающих ни ее ценности, ни цены.

Спорить с Христианом в том, что касалось его работ, Пирлипат могла, но всё же считала не самой разумной идеей даже для себя. Поэтому она могла только задавать вопросы, слушать ответы и размышлять, а прогнозы для Суок выходили не самыми радужными.
- Что же, значит, быть ей куклой, - Мишель подытожила всё сказанное невозмутимо отрезая кусочек кроличьего мяса. Хотя возможность сойти с ума совершенно не была единственно-верной и непоколебимой. Наверняка существовал путь, пройдя по которому девочка Энни сможет остаться человеком в любом из миров, но этот путь ей нужно было искать уже самой, если у неё останется желание после разговора с Дроссейльмейером. – Или же снова произойдет чудо, и она станет человеком, очень хорошим человеком.
В Валь-Миракле чудеса воспринимались почти как повседневность, без благоговения и придыхания, потому что там, в Зачарованном лесу, всё дышало магией. В этом мире чудеса обретали цену как в прямом, так и в переносном смысле.
- Хотя мнение фей тоже было бы интересно выслушать, - она бросила взгляд на мужа. – Ради полноты картины.
К феям же у Мишель было странное отношение. Она не относилась к ним плохо, хотя с высоты своего трона всё ей казалось не таким важным, как проблемы государства, но при этом у неё осталась жгучая детская обида. Когда же Пат пыталась разобраться в себе, то и обида оставалась просто недоумением и незаданными вопросами, единственным ответом на которые могла быть бессмысленная философская фраза «каждый должен пройти свои испытания». Но факт оставался фактом – фея-крестная, в ведь у неё должна была быть фея-крестная, не защитила девочку от Крысиной королевы в свое время. И неважно, что период уродства не остался для неё чем-то крайне болезненным и горестным, каким это было для родителей, а стал временем для обучения всему, что потом ей помогало в жизни. Но почему? Почему так было?
А ещё она теперь знала, что на загадочной Атлантиде правила женщина.
- Кто-то отцифровал магию? – женщина с удивлением посмотрела на собеседников. – А такое возможно? Поразительно, - Пат задумалась о том, какое это красивое и изящное решение. Это решение многих проблем. И создание ещё большего количество новых – это она, разумеется, не могла не понять сразу же. Любой инструмент, а магия была инструментом в её понимании, в руках дилетанта превращался в стихийное бедствие. – А для чего? – это был первый вопрос, который у неё возникал. Не «как» или «кто», даже не «почему», а для чего это кому-то потребовалось. – Слить в интернет магию – это ведь весьма… весьма неожиданный шаг для тех, кто попал в этот мир из-за заклятий. Все так оберегали город от чужаков, от того, чтобы кто-то узнал о нашей истинной природе, чтобы вот так… - Мишель выразительно закатила глаза, но отложила приборы. – Кажется, я лучше сварю кофе. И принесу телефон, - она поднялась из-за стола, всё ещё мысленно досадуя даже не испорченному аппетиту, а тому, что никто больше не вскакивает по стойке «смирно» едва она встает. Это маячило где-то на уровне подсознания, привычек и воспитания. В гостиной она достала из сумочки айфон, с которым и вернулась на кухню. - Эмили, вы знаете, как называется это приложение? Хотя, я думаю, что можно просто в маркете посмотреть новинки или самые популярные за последнее время… Вот какое-то… Судя по отзывам о поразительной полезности – это то, что мы ищем. Даже бесплатное.
Она нажала «скачать» и положила на кухонный стол телефон, возвращаясь к вопросу кофе. Кажется, что послеобеденная часть рабочего дня теперь обойдется без них с Александром.