У Джона Милтона был очень насыщенный день. Во-первых, он проснулся с похмельем, а потому естественно успел наорать на всё живое – совсем незадолго до того, как над городом пронеслась очень неприятная в мигрени радуга, и Джон Милтон не вспомнил, что он вовсе не Джон Милтон, что родился он не на корабле, идущем в Америку в поисках лучшей жизни, а в песках Аграбы, и что люди, на которых он только что кричал, связаны с ним не только трудовыми контрактами, но также очень сильной неприязнью и разболтавшимися цепями. И пятнадцати минут не прошло, как разноперая стая птенчиков в остатках вчерашнего грима и опьяняющим вкусом свободы в глазах толпилась возле его рабочего трейлера с явным намерением растерзать; Марджана откровенно струхнула, он велел ей сидеть внутри, а сам радушно вышел к публике и показал нехитрый фокус с применением йода, растертого с цинковой пылью. «Файербол» вышел достаточно убедительный, что дало ему отсрочку до того момента, когда тонкие артистические натуры допрут, что магии у него на самом деле нет.
После второй, фиолетовой вспышки, Кашнур позвонил в город Леону. После полагающегося наезда на тему «и почему это, интересно, проклятье нас не разделило – ты, что ли, не любишь меня, неблагодарный поганец?» братья экстерном обсудили ситуацию и сошлись на том, что второй всплеск активности явно вернул магию в сухие жилы этой бесплодной земли, однако механизм работы чар здесь отличается от их родного мира, и к нему еще придется приноровиться.
Леонхарту повезло куда больше: у него в подчинении оказались только три жертвы былого расчленения, которые сорвались куда глаза глядят при одной его ласковой улыбке маньяка. У Кашнура семья была пообширней и требовала принятия мер по возвращению полной силы в кратчайшие сроки.
Со второго стакана в мозгу маэстро начала было брезжить идея, и как раз в это время в довершение ко всем проблемам за стенами трейлера послышался голос русалки, готовой топить корабли. Милтон поморщился, потер висок, потом улыбнулся, и уже не смог стереть улыбку с лица. Он вспомнил кое-что приятное.
Ох, так много времени прошло. Интересно, сколько в точности лет.
- А ты уже рифмуешь, Джинни. Рад видеть тебя в хорошей форме, - усмехнулся он, выйдя на порог и, сощурившись, оглядывая ее со ступенек: блузка, юбка, стрижка. Может быть, Сторибрук и был иллюзией, зато весь этот мир, в который вписался игрушечный город, был вполне реален, и, судя по тому, что всё не спешило опрокидываться и оборачиваться избушками и замками, они в нем застряли. Могла бы и не торопиться с переходом на высокий штиль. – За ответами ты не по адресу, это, кажется, к дому мэра. Могу помочь только Джеком Дэниелсом, или сигаретой нервы успокоить. Ты куришь, дорогая?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2eWfS.jpg[/AVA]

Отредактировано Kashnur (2016-08-03 12:22:23)

- Смеюсь, - честно признался Милтон. К чему отрицать очевидное? Разумеется, он был доволен – тем более доволен, что здесь не было ни грамма его вины. Мироздание само сотворило Шахерезаде маленькую месть за большое предательство их старой дружбы. Да и потом, кто заставлял ее ехать на эту свадьбу? Она могла бы остаться на аграбском берегу, как благонравная женушка, и счастливо избегнуть участи, накрывшей Зачарованный Лес. Кому же пенять на то, что в ней взыграла слабость по былым временам путешествий? – Но ликовать – это слишком сильное слово. Я в той же ловушке, что и ты, и на родине у меня тоже остались дела, которые не терпели промедления.
Например, проклятье, которое следовало остановить до того, как оно начало бы пробуждать спящих в песках демонов. Кашнуру немного подурнело при мысли о том, во что могла превратиться Аграба за время его отсутствия... К тому же, вслед за этим в памяти всплыло подернутое словно наркотическим туманом лицо местного больного всем на свете изнеженного бездельника Дориана Иста. Тот любил приходить на полуночные – те, на которые не пускали детей, - представления и пялиться на сцену коровьими остекленевшими глазами.
Этого-то как сюда занесло, когда он должен был смирно сдохнуть вместе со своим халифатом? Что за невезение?
…Видеть Шахерезаду в таком гневе ему, конечно, не доводилось уже целую вечность. В последний раз она подняла на него (мужчину, неслыханное дело) руку, когда уходила от него. Он уже не мог припомнить, в первый или во второй раз. Здесь она пихнула его в грудь с такой неожиданной для ее хрупких музыкальных рук силой, что он едва не впечатался спиной в заднюю стенку трейлера, и явно не собиралась останавливаться на этом, если он вот прямо сейчас не выполнит ее необыкновенно четко продиктованные требования.
Царица приказала, все расшиблись, но исполнили.
Где-то в глубине души колдун понимал, что сейчас должен ей сочувствовать, потому что это была выбранная ею жизнь, выбранная ею семья, и… и нет, глумливая циничность с легкостью клала этот зачаток совести на лопатки.
По крайней мере, до тех пор, пока он не отправился исполнять то ее повеление, что действительно мог исполнить – быть любезным и налить.
- При всей убедительности твоего тона, - все же он скучал по ее голосу, даже злому, как хлыст, - порталы от твоих слов быстрее не появятся. То, что вернулись наши истинные личности и особенности, не значит… - он умолк, задумавшись и застыв, не донеся открытую бутылку виски до стакана. Затем отставил бутылку и нашел между нагромождениями счетов на столе графин. Насмешка из его тона исчезла. – Выпей сейчас лучше воды, сердце мое. И побольше. Ты хорошо себя чувствуешь?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2eWfS.jpg[/AVA]

Отредактировано Kashnur (2016-08-03 16:27:32)

Кашнур невольно подался назад: ох нет, это плохо, это просто из рук вон. Совладать с гневом Шахерезады было ему под силу, потому что чем больше она закипала, тем большее спокойствие снисходило на него (обычно всё было наоборот). Но против меда-вместо-огня у него при себе не было ни розового кварца, ни никотинового пластыря, зато было множество лирических воспоминаний, под голос сирены немилосердно ударяющих в голову после монотонных лет забытья.
Джон Милтон никогда не разговаривал с Вирджинией Стоун в Сторибруке. Иногда он сталкивался с ней в городе, или видел в кафе в сопровождении килограммов исписанных и изорванных салфеток, но у него был график, дебет с кредитом, бутылка и задушевные беседы с шерифом о нравственности его полуночных программ. Она же была совершенно чужим и чуждым ему человеком...
Колдун тряхнул головой, отгоняя навязчивое желание пообещать подруге небо в алмазах - сейчас, буквально пять минут, и он по-быстрому изобретет принципиально новый способ путешествовать между мирами. Без балды.
От позорной капитуляции его спас только дрогнувший на половине ноты и растерявший чары в человеческом страхе голос. На полминуты позже него Шахерезада тоже поняла плачевность своего положения.
Ее бледность, проступившую сквозь природно-смуглый цвет кожи, можно было понять. Кашнур сам не взялся бы с точностью предположить, сколько вновь пошедшее время возьмет у нее за все месяцы без обязательных жертв воде. В лучшем случае годы без магии сочтутся ее организмом как «не считающиеся», в худшем - через пару дней ее тело превратится в сморщенную мумию, а затем - в скелет с характерным наростом в виде спинного плавника. А заклятье...
- Заклятье осталось в Аграбе. Помнишь? Оно должно было быть готовым к нашему возвращению. Впитать подземные источники до конца.
До явления гневной царицы Милтон уже успел перебрать в уме, что было у него при себе в походной котомке, когда Зачарованный Лес накрыла черная буря. Хвала Солнцу, он никогда не путешествовал налегке, и, кроме свиты, всегда держал при себе избранное собрание книг, камней и порошков. Некоторые из артефактов он уже припомнил болтающимися в цирковом реквизите, как бесполезный хлам. Но сейчас, мысленно перечисляя их снова, он пока что не видел равнозначной замены оставленному в пустыне Чароитовому Колодцу.
Нужно было время.
- Вот что, Шахерезада, не будем рисковать, - необычайно лаконично для себя сказал Кашнур, протягивая руку.
Учитывая нестабильность волшебства в новом мире, перемещаться он предпочел бы на автомобиле, но это означало бы обнаружить перед ней, что он опасается колдовать, а стало быть, неладно что-то в Датском королевстве. Он предпочитал этому недосчитаться на той стороне половины атомов, спасибо.

Трейлер заволок медленно осевший на бухгалтерских счетах фиолетовый дым.

Все атомы, кажется, были на месте, а сжатая в ладони рука Шахерезады вела к самой Шахерезаде. Любовь, мать ее, творит чудеса, сварливо подумал колдун. Сварливо – отчасти оттого, что переместились они даже слишком буквально по назначению, и теперь стояли по колено в пронизывающе-ледяной воде мэнского залива.
Погоды нынче были не для купания, но и выбор был небольшой.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2eWfS.jpg[/AVA]

Отредактировано Kashnur (2016-12-02 16:00:57)