— Ага! Нашел! Ведьмаки! — жизнерадостно провозгласил Румпельштильцхен, ткнув когтистым пальцем в параграф объемного тома.
Кобыла рыжей масти, на которой он ехал, недовольно тряхнула ушами. Прочистив горло от густого, словно ведьминское варево, тумана, он начал читать:
— Воистину, нет ничего более отвратного, нежели монстры оные, натуре противные, ведьмаками именуемые, ибо суть они плоды мерзопакостного волшебства и диавольства, — тут он выдержал паузу, давая Леонхарту прочувствовать каждое слово. — Это есть мерзавцы без достоинства, совести и чести, истинные исчадия адовы.
В настольной книге клериков перечислялись характерные признаки, а также "способы выявления и надлежащего преследования ведьм и ведьмаков". Некоторые из них даже были проиллюстрированы гравюрами.
— О, вот еще. Будучи по натуре шарлатанами, живут с ворожбы, коей простой люд одурачивают, служат шпионами, продают амулеты поддельные, лекарства фальшивые, пойла и наркотики, также сутенерством занимаются, — Румпельштильцхен подавился смешком и, решив, что достаточно узнал об отношении к колдунам в этих землях, отправил книгу в библиотеку.
Предрассудки. Нет вещи страшнее, чем слепая, ничем неподкрепленная вера, особенно когда она становится инструментом террора в руках оголтелых фанатиков. Это и случилось в Митгарде. Румпельштильцхен был наслышан о зверствах, учиняемых клериками над безобидными ведунами и травницами, да и просто над женщинами, которым не повезло уродиться красивыми. Что же, каждый развлекается, как может. Однако в последнее время их орден настолько окреп и разросся, что превратился в угрозу. Но тут очень кстати случился раскол (один из немногих, к которым Румпельштильцхен не приложил свою руку), и единая сила распалась на два крупных лагеря. Было бы неплохо стравить их друг с другом. Клерики, жгущие на кострах других клериков — анекдот, да и только!
Леонхарт наверняка бы дорого за это отдал. Много лет прошло с тех пор, как Кромахи-старший сгорел в очищающем пламени. Помнится, тогда эта новость поразила Румпельштильцхена как гром среди ясного неба. Кромахи был мудрым, осторожным и очень могущественным — словом, у отца Леонхарта было, чему поучиться молодым колдунам. Румпельштильцхен вырос без отца, но знал не понаслышке, каково потерять сына. Леонхарт, тогда еще мальчишка, напоминал ему о Белфайере, поэтому он сделал все, что мог, чтобы поддержать его в тяжелую минуту утраты. Это и стало началом их дружбы. Настоящей дружбой, конечно, назвать ее было нельзя, но и кинжала в спину они друг от друга не ждали.
По дороге в голове у Румпельштильцхена потихоньку формировалась идея того, как заставить клериков устроить друг на друга гонения. Только то и нужно, что заключить договор с высоким чином из одного ордена, а потом сделать так, что об этом узнают в другом. Этого будет достаточно для обвинения в ереси и разжигания полномасштабной войны. Но сначала нужно сделать так, чтобы один их коллега не повторил судьбу Кромахи-старшего. Если, конечно, не поздно. Румпельштильцхен опасался, что они не успеют. У старика было слабое сердце, и он вряд ли мог выдержать издевательства клериков в течение нескольких суток подряд.
Сейчас перед ними стояла задача узнать, где держат беднягу.
— Впереди деревушка. Заедем?
Вопрос прозвучал легкомысленно, но на самом деле Румпельштильцхен приподнялся в седле и внимательно присматривался к деревне. Он не знал, каким образом клерикам удалось совладать с Кромахи-старшим, но подозревал, что у них есть какое-то особое вуду. Поэтому к седлу его кобылы и были пристегнуты ножны, а за голенищами сапог притаились кинжалы. У Румпельштильцхена было предчувствие, что на этот раз ему пригодятся и навыки боя, и воровские умения.
Начался снег с дождем, и Темный пришпорил кобылу. Копыта хлюпали и чавкали по раскисшей грязи, порывистый ветер пробирал до костей, на старом дереве уныло покачивался скелет. Чешуйчатая кожа на руках, сжимавших вожжи, разгладилась, потеряла зеленый оттенок и тут же покрылась мурашками.
Да. Огоньку сейчас бы не помешало. Румпельштильцхен криво ухмыльнулся Леонхарту.[AVA]http://storage9.static.itmages.ru/i/16/1108/h_1478606157_6154915_b0773e4a88.png[/AVA]

Отредактировано Rumpelstiltskin (2016-11-08 21:42:28)

— Сильно, должно быть, красивая, — пробормотал Румпельштильцхен, оценив скопление народа, собравшегося на рыночной площади, несмотря на отвратительную даже по местным стандартам погоду.

Периметр открытого пространства занимали прилавки с навесами, защищающими товар от осадков. Большинство пустовало, однако возле нескольких, напротив, наблюдалось необычайное оживление. Ноздри Румпельштильцхена раздулись, когда он втянул носом воздух. В нем он уловил аппетитные ароматы горячих лепешек, запеченных яблок и разогретого со специями вина. Толпа жаждала хлеба из зрелищ, и ушлые торговцы не погнушались нажиться на первом, тогда как второе было делом охотников. Впрочем, нельзя было сказать, что на площади царило безудержное ярмарочное веселье.

Суровые лица митгардцев показались Румпельштильцхену мрачными, а глаза — подозрительными. Отцы не сажали детей на закорки, чтобы тем было видно костер. Женщины не пересказывали в красочных деталях злодеяния ведьмы. Румпельштильцхен привстал на мыски, пытаясь разглядеть за широкими спинами рослых митгардцев помост. Только сейчас он подумал, что стоило добавить пару дюймов роста своему маскировочному обличию. Низкорослому магу, в отличие от статного и высокого Леонхарта, ничего не было видно, а посмотреть ой как хотелось.

— Ты как знаешь, а я, пожалуй, вперед, — с этими словами он ужом просочился между плотно стоящими зрителями.

Добравшись до третьего ряда, Румпельштильцхен остановился. Отсюда открывался хороший обзор на выложенный из камня помост, на который вели три ступени. На помосте был сложен высокий, примерно в человеческий рост, костер из поленьев и прутьев. Из кучи веток торчал длинный столб, придающей всей конструкции сходство со сломанной посередине метлой. В нескольких шагах от костра была установлена металлическая жаровня, накрытая от снега плоской крышкой. По обе стороны от помоста стояли на карауле два рослых солдата, хотя с солдатами в привычном понимании слова их роднила лишь выправка.

Вместо доспехов на них были надеты тяжелые кожаные плащи, дающие небольшую защиту, но не стесняющие движений. Головы обоих покрывали глубокие капюшоны, из-под которых облачками пара вырывалось размеренное дыхание, руки скрывали перчатки. Видимо, они сторожили костер уже довольно давно, потому что их одежда блестела от влаги. Румпельштильцхен с любопытством разглядывал клериков, подмечая в их облике все новые занимательные детали. Скорее всего, против мага уровня Леонхарта они не продержались бы и десять секунд, но, стоило отдать им должное, — одевались клерики со вкусом.

— Отличный жилет, — поделился Румпельштильцхен с нашедшим его Леонхартом, — а вот дровишки намокли.

Он собирался продолжить, но в эту минуту по толпе прокатилась волна возбуждения. Двери балкона, нависающего над расположенной за помостом с костром темной аркой, открылись, и оттуда показалась фигура облаченного в длинные, цвета мокрого песка одеяния человека. Его появление приветствовал единственный удар установленного на площади колокола, как будто призывавший молчать и внимать. Клерик поднял руки в приветственном жесте, а двое караульных синхронно обнажили мечи и опустили их остриями к земле.

Румпельштильцхен едва не присвистнул. Судя по цвету, отполированные до зеркального блеска мечи были выкованы из металла с добавлением серебра и стоили небольшое состояние каждый. Похоже, пока одна рука ордена орудовала мечом, искореняя скверну по лесам и горам, вторая по локоть погрузилась в казну. Несложно было понять, к которой из них относились находившиеся на площади клерики. К тому же состояние клинков, которые словно вчера были выкованы, указывало на то, что их носили с собой для парада, а никак не для сражения с кровожадными тварями и настоящими ведьмами. То, что последовало в дальнейшем, лишь подкрепило первоначальное впечатление.

— Мы собрались в этот час, — начал клерик хорошо поставленным голосом, — дабы совершить правосудие и избавить сию многострадальную землю от ведьмы, чьи мерзкие козни явились причиной многочисленных бед.

Из черного провала арки показалась запряженная двумя лошадями телега, вернее, поставленная на колеса железная клетка. В ней, вжавшись в угол, сидела молодая худощавая девушка. Она была одета в бесформенную льняную рубашку. Длинные растрепанные волосы рассыпались по бледным плечам и спине. На запястьях и лодыжках несчастной краснели царапины, а кожа тут и там была покрыта лиловыми пятнами. Похоже, признание из нее выбивали.

Глядя на жертву защитников рода людского от юных красавиц, Румпельштильцхен не испытывал жалости, однако и положенного по роду занятий злорадства не чувствовал. Тем временем клерик на балконе пустился в рассуждения о магии, от которой все зло в этом мире, с каждой фразой распаляясь все больше. Его настроение понемногу передавалось толпе. Мрачное выражение лиц постепенно сменялось выражением благоговейного трепета и ненависти к магам одновременно.

— Я ни в чем не виновата! Пожалуйста! — вскрикнула "ведьма", когда ее выволокли из клетки и за волосы потащили к костру; прозвучала пощечина.

— Думаю, мы достаточно видели, — чуть слышно сказал Румпельштильцхен. — Проверим их в деле?
[AVA]http://storage9.static.itmages.ru/i/16/1108/h_1478606157_6154915_b0773e4a88.png[/AVA]