Есть одна простая истина, в непоколебимости которой Элиза убеждалась раз за разом: рядом с счастьем всегда идет беда. Они шагают по жизни рука об руку и никак этого не изменить.
Казалось бы: очевидно! Разве кто-то не знает, что за светлыми полосами следуют темные, что сама жизнь строится на балансе добра и зла? Как легко произносить эти простые слова до тех пор, пока не прочувствуешь неизбежность судьбы всей душой. Пока тебя не уколет острой иглой, смазанной ядом отчаянья, в самое сердце.
Каждая беда наносит глубокий шрам, каждый лучик света – врачует раны.
Безграничная радость детства была прервана мачехой, которая на долгие годы разлучила и  раскидала семью по всему королевству. Счастье избавления от проклятья было омрачено смертью отца и лебединым крылом младшего из братьев. По чистой и искренней любви темным мазком прошла тень недоверия..
Есть только одно хорошее в этой истине: если за счастьем следует горе, то и за тьмой вскоре покажется свет. Наверное, самое главное: в каком порядке все это появляется в жизни.
Элиза была счастлива. Да, прошедшие годы были и трудными и печальными и сложными – разными. Но сколько в них было тепла и доброты! Сколько света видела женщина и как стремилась она дарить свет окружающим!
Это были хорошие годы. Хотя бы потому что никто из тех, кто был ей по настоящему близок, не умер. С кем-то она потеряла связь, кто-то отправился в такие дальние страны, что даже слухи и них не добирались до Сандиля. Но отсутствие дурных новостей само по себе новость хорошая.
Элиза была счастлива, это счастье теплилось в груди, согревая и давая надежду, пусть даже все прошедшую ночь королева провела в тревоге.
Как мог Реймонд уйти, не сказав ей ни слова! Если бы Элиза знала, что брат отправится ночью за пределы дворца один, то не отпустила бы его. Конечно, она верила в его силы и умение, но иногда два человека лучше, чем один. А трое – лучше, чем два.
О том, что Реймонд вернулся и вернулся не один, королева узнала рано утром, когда ее, уснувшую в ожидании брата в библиотеке, разбудило осторожное покашливание слуги.
- Принц Реймонд во дворце, - сообщил он. – Вы просили доложить как только он появится.
- Благодарю, - Элиза несколько раз торопливо моргнула, прогоняя остатки ночных сновидений.– С Реймондом все в порядке?
- Совершенно в порядке. Но.. – слуга сделал короткую паузу, а затем продолжил. – Принц Реймонд вернулся не один. Он с гостьей. Я взял на себя смелость распорядиться, чтобы ей выделили комнату в женской части дворца.
Элизе благодарно кивнула: друг ее брата – ее гость. Даже больше: во дворце никому не отказывали в приюте и никогда не прогоняли нуждающихся, знатен ли он был или безроден.
Сон сморил королеву глубокой ночью в широком и удобном кресле с книжкой в руках, одним из многих томов, где рассказывалась история Сандиля от самых старых времен до настоящего времени. В самой последней книге было немного и о ней самой и о, конечно, Генрике и их детях. Эту часть Элиза читать не любила – чувствовала, что самое настоящее, сложное и трудное, светлое и чистое, было не описать словами. Да и все события слишком свежи в памяти, чтобы была необходимость читать строки, написанные чужой рукой.
Пусть в кресле спать было не так удобно, но уснуть вновь женщина уже не могла, ей хватило тех нескольких часов. Будь ее воля – она бы и Реймонда разбудила, чтобы прямо сей момент узнать все подробности того, что он узнал. Только мысль о том, что ночь для брата могла быть крайне тяжелой, останавливала королеву.
Генрик уехал с самого утра. Фиалки или какая другая напасть, но королевство жило своей жизнью и нужно было решать многие насущные проблемы. Элиза дала некоторые распоряжения, позавтракала с детьми, которые после отправились на занятия, и вернулась в библиотеку.
Устроившись за столом прямо напротив окна, женщина перелистывала страницу за страницей, освежая в памяти историю государства. В открытое окно светило солнце, прохладный ветерок ласкал щеку Элизы, которая непроизвольно касалась то одной своей руки, то другой в тех местах, где под зелеными перчатками были спрятаны уродливые шрамы. Ей казалось, что старые раны разболелись. Знак ли это или просто переживания?

Страница за страницей Элиза вчитывалась в ровные строки, сообщающие хитросплетения истории Сандиля. Это было интересно, временами – чуть скучно, но полезной информации пока нашлось крайне мало. Самые любопытные факты королева отмечала длинными, чуть пожелтевшими травинками – достаточно толстыми, чтобы не потеряться среди десятков страниц.
Из окна доносились голоса, отдаленные, приглушенные: бранились две служанки, брехала собака; и запах фиалок. Легкий, едва уловимый, но становившийся сильнее, стоило только ветру поменять направление. Элиза потирала ладони и время от времени невольно в задумчивости покусывала губы.
Знать бы еще, что искать! Быть бы уверенной, что ответы есть в книгах!
А если ответ не в сухой хронологии, но в живой истории, которой нет места на полках? Женщина, поколебавшись миг, все же решила не откладывать том, пока не дочитает. Нужно завершить работу с одной книгой, а затем она уже примется за другие и это будет не сухая история. Но едва женщина успела дочитать, как раздался звук шагов и голос брата. Элиза обернулась, тонкие пальцы, выдавая внутреннюю тревогу, крепко сжали подлокотники. Взгляд Элизы, пристальный, внимательный, торопливо пробежался по Реймонду, словно королева боялась найти какие-нибудь увечья с прошлой ночи.
Нет, все было в порядке. Только теперь можно сделать еще один вдох.   
- Реймонд! - лицо женщины озарилось искренней улыбкой. Брат изменился за годы, в облике его появилась четко видимая внутренняя сила и мудрость. – Я волновалась за тебя и, конечно, сон долго не шел ко мне.
Не укор, но, скорее как намек.
Элиза протянула вперед руки и коснулась ладоней Реймонда, сжала на миг. Она любила всех своих братьев, но каждого – по особенному. Каждый из них был ярко выделяющейся личностью, каждый обладал неповторимыми чертами характера. В Реймонде Элиза видела, прежде всего, ум и внутренний стержень. Видела справедливость и доброту, которые сохранились в нем несмотря на все ужасные испытания. А ведь Элиза так мало знала о бедах и счастье Реймонда в последние годы!
Они все: братья и сестра, отдалились друг от друга, каждый вел свою жизнь и, пусть готовы были помочь друг другу в любой миг, но не всегда за этой помощью обращались. Королева знала это по себе: иногда изо всех сил стараешься решить проблему сам, чтобы твои родные не мучились, пытаясь решить ее за тебя.
- Не уходи больше один, я очень прошу тебя, - взгляд Элизы стал серьезным, а в голосе звучала просьба. Она неохотно отпустила брата, кивнув на соседнее кресло. – Ведь я не для того тебя позвала, чтобы подвергать опасности в одиночестве, не для того, чтобы ты все делал за меня.. за нас. Пообещай, что возьмешь меня с собой в следующий раз. Я могу быть полезна.
Вошел слуга, тихо и бесшумно поставил на свободный уголок одного из столов поднос и так же незаметно и быстро сервировал стол для легкого завтрака: мясо, овощи и фрукты, хлеб с сыром и два кувшина, с вином и водой. 
Королева поблагодарила его кивком и улыбкой, а затем вновь обратилась к брату:
- Конечно. Твоя гостья может оставаться здесь сколько пожелает. Но, Реймонд, что ты видел ночью? Это может быть связано с тем, что на прошлой неделе пропали дети и еще несколько человек исчезли без следа?
Не в силах сидеть Элиза поднялась и прошлась вдоль книжных полок. Сказать хотелось очень многое, о многом расспросить и высказать десяток своих теорий, но приходилось сдерживаться, чтобы не смешать все в один большой бестолковый клубок. Женщина подошла к столу, накрытому для завтрака, рассеяно, думая совсем о другом, поправила салфетку, в которую был завернут хлеб, и налила брату в кубок из кувшина.
- Ночью я не просто ждала тебя, я читала историю Сандиля, освежая в памяти подробности, - она махнула рукой в сторону книг, что неровной стопкой лежали на ее столе. – До того как предок Генрика объединил людей под одним знаменем, здесь жили разрозненные племена – иначе не скажешь. Было несколько баронов, довольно жестоких людей, которые из которых не гнушались черной магии. Они воевали друг с другом и за деньги нанимали тех, кто применял магию во зло. Но, может быть, тебя интересует что-то конкретное? Какое-то место?

Элиза покачала головой, мягко показывая свое несогласие со словами брата.
- Дети есть у всех, как и мужья и жены. Не имею я права находиться в стороне, когда над ними всеми, над моими людьми, нависла беда. Какая тогда из меня королева, если я стану трусливо отсиживаться в замке под надежной охраной и десятью дверьми?
Женщина чуть улыбнулась, осознавая легкую уловку брата. Это было очень красиво и невероятно приятно, так, что душа согревалась. Но Элиза не была настолько сильной, чтобы выполнить просьбу Реймонда.
- Это очень тяжело – ждать, - заметила она. – Гораздо тяжелее, чем что-то делать.
Королева на мгновение приложила руку  к сердцу, словно добавляя безмолвно: «тяжело – если искренне любишь».
Спорить, отстаивая свое мнение и право она не собиралась – эти слова, которые могли быть даже обидными, никому пользы не принесли бы. Им лучше сосредоточиться на решении основной проблемы, а вечером.. что ж, каждый поступит так, как считает верным. Если для брата она – обуза в этом деле, то и не станет обременять его. В замке достаточно стражи, чтобы сопроводить ее. Или пойти вовсе одной? Быть может даже так лучше. Ведь магия, пусть и тянется всю жизнь к ней, но не касается и почти не может причинить вреда. Кому как не ей отправиться и посмотреть, что творится за пределами дворца ночью?
Вновь, почти так же, как двадцать лет назад. Только сейчас вряд ли ее обвинят в том, что она – ведьма и вряд ли Генрик отправит ее на костер.
Однако, об этом Элиза еще успеет подумать, сейчас же следовало обратиться к главному разговору.
- Но не будем больше об этом, - женщина улыбнулась слегка и тут же нахмурилась, слушая рассказ брата. – Люди и так стараются лишний раз не выходить, особенно как темнеет, но совсем не показываться из домой им запретить невозможно. Они собираются орехи, грибы. В садах - фрукты. Да и самая пора охоты. Но я велю глашатаям еще раз предупредить людей о опасности.
Дальнейший рассказ Реймонда не на шутку встревожил Элизу, которая, впрочем, в глубине души и ждала чего-то подобного. Ведь иначе она не позвала бы сюда клерика, а попыталась бы, как и раньше, решить все проблемы сама.
Ночью, значит. Все-таки придется идти.
- Ох, Реймонд, - Элиза покачала головой и устремила взгляд в открытое окно. Что же за напасть такая? За что это все стране и людям? Ах, если бы она могла отдать себя в жертву, только бы избавить людей от страданий!
– Что ж, хорошо уже то, что их хоть как-то можно убить. И если бы ты поделился способом уничтожать нечисть, то это очень помогло бы нашей ночной страже. Но ты ведь не против, если я посмотрю на эти камни вместе с тобой днем? – королева повернулась, заглядывая Реймонду в глаза. – А что касается развалин..
Она на мгновение замолчала, собираясь с мыслями.
- В книгах есть об этом, но немного. Посмотри сам: там сказано про битвы черной магии и ужасные последствия. Про разрушения и как одна крепость полгода полыхала синим огнем зла. Вот только раньше, много раньше, едва я стала королевой когда часто совершала прогулки за пределы дворца, то слышала такие рассказы от стариков, которых нет в книгах. Это те легенды, которые передаются из уст в уста и порой именно в них больше правды. И, мне кажется, они рассказывали про проклятие камни. Если хочешь, - Элиза посмотрела брату в глаза, - я попытаюсь найти этих людей.

Элиза чуть склонила голову, но не стала продолжать спор с братом по поводу своего участия в предполагаемом ночном походе. Не хотела время на это тратить да и, чувствовало сердце, что говорить об этом придется еще не раз, да и не только с братом – и с Генриком.
Но что бы ни говорил Реймонд, как бы не уговаривал ее, но королева приняла решение. Ее роль во дворце не была такой уж важной и выдающейся. Случись что – и другие будут обладать необходимыми знаниями, чтобы противостоять угрозе. Но ее дело, с ее даром.. или проклятьем?.. попытаться остановить зло или узнать как ее присутствие повлияет на нечисть. .
Неужто Реймонд этого не понимает? Понимает, конечно. Ее дорогой брат обладал острым умом, который не упускал ни единой мелкой детали.
Изменилось бы мнение Реймонда по поводу ее участия, будь она не сестрой, а братом? Будь она одной из двенадцати?
Несправедливо отвергать ее возможности только от того, что она – женщина.
Вместе с тем королева была бесконечно благодарна Реймонду за его искреннею заботу и тревоги о ней, пусть даже они не виделись столько лет.
Брат упомянул темный народ, населяющий леса: разбойников, бандитов и иных лихих людей. К сожалению, как ни старался Генрик, сам постоянно выезжая на зачистку тракта и прилегающих мест, но грабители и, хуже того: губители чужих душ, все равно орудовали там. Хотя и, нужно признать, держались от столицы подальше – боялись.
- Конечно, я знаю, - Элиза чуть склонила голову, невольно вспоминая прошлое. – Даже мне приходилось сталкиваться с разбойниками в лесу. Но, как ты и велишь: я еще раз скажу людям, чтобы были они осторожнее, пусть даже и без того всего боятся. Велю, чтобы за час до заката все уже были по дворам.
В открытое окно вновь залетел ветерок, неся на своих крыльях приторный аромат фиалок, от которого по коже пробегала дрожь. 
- Маг, – задумчиво произнесла Элиза. – Нет. С последним магом у нас случился.. инцидент. И он больше не с нами.
И говорить тут не о чем. Но как жаль, что у нее не нашлось достаточно сообразительности, чтобы подыскать нового мага. Теперь-то уж, конечно, поздно.
- Как это непросто.. – женщина нахмурилась. – Сандиль всегда славился тем, что любой с легкостью найдет в его стенах себе приют. Мы никогда не отказываем путникам, но теперь.. да, страже придется быть осторожнее и внимательнее. Они хорошие и сильные духом и телом люди, но совсем не понимают магию, а многие и боятся ее. Я благодарна, что ты поговоришь с ними, хоть немного объяснишь что делать и поднимешь их боевой дух. В любой момент, когда тебе удобно – они будут рады.
А затем беседа вновь вернулась к тому, от чего они оба, но Элиза с большим удовольствием, так стремительно бежали: к вопросу ее участия в ночной вылазке. Королева на мгновение прикрыла глаза, осознавая что дальнейший разговор не будет легким, но и не представляя себе как вообще можно его облегчить. Затем женщина подняла голову, глядя брату прямо в глаза – может так ее аргументы будут услышаны? Быть может Реймонд прочтет в ее глазах необходимость и решительность и уверенность - и еще много чего, что не так просто описать словами. Раньше он очень хорошо умел заглядывать в души людей.
- Реймонд, прости, - Элиза потянулась вперед, касаясь руки брата, сжала ладонь. – Ты ведь понимаешь, что я не могу дать тебе обещание, которое не смогу сдержать. Ты можешь отказать мне в прогулке...
Как просто: прогулка! Но к чему сгущать краски и рисовать темным узором страшную действительность? Лучше попытаться сделать ее, пусть и таким незамысловатым образом, чуть светлее.
-... сейчас, но я все равно отправлюсь туда ночью. Одна или с тобой, - она коротко, но без радости улыбнулась. – Ты раньше все верно сказал, только ты забыл упомянуть о моем даре. И если сейчас, в этот тяжелый час для Сандиля, я не испытаю этот дар на прочность, если не попробую решить с его помощью проблему, то какая же я после этого королева? Ах, Реймонд, корона на голове – не привилегия отсиживаться за стенами, но привилегия спасти страну и людей. Или отдать за них свою жизнь.

Она хотела сказать. Поведать обо всех злоключениях, что пали на плечи, казалось бы, несокрушимого королевства. Но резким стал тон Рэймонда, тревогой и удивлением переполнились родные глаза. Он походил на бушующую непогоду, холодный ветер, терзающий хлёсткими порывами могучие кроны деревьев, взмывающий ввысь облетевшую листву. Элиза чувствовала себя в водовороте этой листвы, что шумит, застилает глаза, застилает собою весь свет, позволяя лишь бороться с подобным натиском, но не говорить. Дар речи отнимался при каждом слове, каждом, пускай и мягком, но всё же выпаде брата в её сторону.
Хороши были подобные речи, заставляли сникнуть под тяжестью собственных неверных решений, задуматься, остыть. Слишком пылкой она становилась близ братьев, дававших страшную, огромную до непереносимости смелость, слишком отчаянно стремилась следовать за ними. Беды королевства более всех остальных прижимали к земле именно монархов, обязанных сотворить любое из возможных чудес во благо своего государства. От подобного должно мутнеть в глазах, а руки способны дотянуться до любой, даже самой крошечной соломинки. Сейчас, притихшая, сжавшаяся от братских обвинений, королева едва не тонула в потоке вины. Не должно было бы этих слов, подобных решений и неоправданной, несбыточной смелости. На мгновения разум её, помутнённый бедою и страхом, забыл обо всём. И тут у реке утонул, и дети пропали, как солнце за горизонтом. Дети. Их хотелось прижать к собственной груди и молить о прощении за минутную ошибку, секундное забытье. Они никогда не останутся без матери, пока не подойдёт её жизнь к концу, пока последний, усталый старческий вздох не вырвет из груди, а глаза угаснут, навеки закрываясь. Элиза жалела о том, что сказала, что хотела сделать в пылу этой фразы. Но Реймонд, любимый, родной, самый старший — никогда не отличался он мягкостью и совестью был опасной. Чувство вины погашала она продолжительностью речей, их горечью, постепенно заходя в странный раж. И когда  потоку его слов уж не было числа, праведный гнев загорелся в доселе мёртвых очах. И его было не унять.
— Ты знаешь меня столько лет, но способен поверить секундной слабости. Я жалею о своих словах, жалею об их поспешности, дорогой брат. И прошу прощения, что ты стал невольным свидетелем помутнения моего рассудка. Однако, в праведности своих речей ты столько всего упустил, — тяжёлый вздох вырывается из груди. Приближается Элиза к мужчине, заглядывая в глаза его тёмные, столь на отцовские похожие и продолжая. — Никогда не стремилась я отказаться от магии в этих землях, но не едут к нам волшебники. Как во сне жили эти королевства и пробудившись, не могут быть столь расторопны, сколь ты. Сила моей решимости не раздует ветра в парусах, не поможет вороным коням спешить быстрее. И никогда не позволит лесам пропустить магических путников, ведь через лес к нам никто не идёт, боясь его силы. Поэтому не оскорбляй меня беспечностью, дорогой, не смей оскорблять. Магия ушла из этих земель не по моей прихоти. Но на её место пришёл страх.
Взметнулись белые локоны, когда отвернулась королева от брата, бесшумно шагая в сторону окна. Пламя гнева потухло в ней, оставив после тлеющие угли. Грустью сомкнулось некогда счастливое сердце и вновь опечаленный взор устремился в окно, касаясь подёрнутого белизной облаков небосвода, да листвы на раскидистых дубах. Сколько раз она смотрела в это окно? О, уже не сосчитать. Но каждый раз в него смотря, она кого-то ждала.
— Ты никогда не был в заточении, Рэймонд. Ты, как и все мои братья, предан свободе и ветрам. Даже стать королём не значит эту свободу потерять. А я... — голос дрожит, почти готовый сорваться на слёзы, но лишь вздыхает королева, не позволяя себе этой слабости. — Я никогда не жалела о том, кем стала. Каждая королева способна увидеть мир в той или иной степени. Повстречать путников из других стран или поспешить в них на очередной бал. Но день ото дня я жду: жду любимого супруга, коли отправится от на войну, охоту иль битву. Жду вас, в визите, шелесте крыльев, как остатке давно исчезнувшей привычки, или письме, которое ни один из вас не напишет. И даже когда вы здесь, то спешите во мглу, к свободе и смерти, оставляя меня всё на том же месте, всё также ждать, боясь, что разлука окажется вечной. Столько раз я теряла вас, неужели всю жизнь мне придётся жить именно так? — слёз полны её глаза, но губы трогает столь горькая усмешка. Не жалела себя королева, не могла, примирившаяся когда-то с подобной судьбою. Но всё же печально ей было и больно всякий раз наблюдать, как уходят они вдаль. Всякий раз без ответа. Стирая слёзы, застывшие в уголках глаз, спешит королева покинуть библиотеку, не представляя, следует ли им продолжить такой разговор. Но всё же бросает на пороге, прежде, чем скрыться. — Прикажу подать лошадей и сейчас, пока солнце освещает путь, поедем до тех камней. Я не появлюсь там ночью, даю тебе королевское слово.

Отредактировано Elisa (2017-10-15 21:57:28)