- Я хозяин этой земли, так тебя растак, и ты мне поклонишься! – потеряв всякое терпение, заорал Кашнур в гулкую утробу пещеры. – А не поклонишься, огненным птицам по кусочкам скормлю!
В ответ со стороны озера просвистела стрела, которую колдун едва успел перехватить в нескольких дюймах от своего лица. Наконечник стрелы в мертвенно-белом мерцании глазниц вмурованного в стену галереи черепа блестел от яда.
Кланяться, а заодно отдавать власть над озером, подземной рекой и тремя ключами - то есть всеми водными ресурсами Тар - нага не желала.

В действительности легендарный мертвый город, избранный Кашнуром своим оплотом, был не так уж и мертв. Разумеется, каменные статуи-стражи, которые когда-то давно были здесь последними горожанами, присягнули ему на верность сразу же после того, как он вернул на место пропавший надвратный камень и совершил ритуал, но истуканы не были единственными местными обитателями: полуразрушенные подземные улицы, дома и площади облюбовали твари... словом, те, что способны жить в проклятом месте, откуда сотни лет сбежали крысы с жуками-могильщиками. Под крышами резных беседок лепились гигантские слепыши с моргающими человеческими глазами на крыльях; разные уровни делили несколько дэвов, разожравшийся до чудовищных размеров индрик-камнеед, очень своенравный дух самума и пара десятков естественно забальзамировавшихся искателей затерянных сокровищ.
Жадная до диковинок душа колдуна от такого соседства возликовала. Мало-помалу ему удалось наладить контакт и прийти к взаимопониманию практически со всеми чудовищами Тар, а с кем не удалось – те были сами виноваты. Обустройство было делом хлопотным, лишняя сила на подхвате не мешала.
За многочисленными заботами Кашнур сначала не придавал значения факту, что источник воды, чье течение он изменил для собственного пользования, раз за разом возвращается в прежнее русло. Так происходило до тех пор, пока однажды он не плеснул воды в чашу и не почувствовал, как раскаляется перстень, распознающий яды. Тогда он и понял, что настала пора познакомиться с новым застенчивым птенчиком.
Птенчик обнаружился там, где города уже не было, а пещеры уходили в бездонные земные глубины, и оказался белой как мел полузмеей-полудевой с двумя парами рук и несговорчивостью, присущей скорее женщинам севера. Кашнур и так к ней, и этак, но тщетно - становиться частью дома она не желала. Вот теперь выяснилось, что она еще и лучница.
Ну ладно же, недобро осклабился он. Не хочешь по-хорошему...
Но не успел он провернуть стрелу в пальцах, обращая ее наконечником в противоположную сторону, как светильник погас, задушенный взмахом могущественных черных крыльев.

Философская шутка извечного Солнца: только что ты мог быть чародеем, которому удалось то, что не удавалось многим поколениям мудрецов и звездочетов (за исключением наги, но это преходящее), но, стоя на плетеном коврике в гостиной дедушки Кромахи с ядовитой стрелой в руке, ты все равно почувствуешь себя нашкодившим кутенком. У Кашнура это было следствием юношеского страха, укоренившегося с тех пор, как отец-шакал позорно отдал концы, и он не спал ночами, ожидая, когда черные духи сядут у его изголовья и вычеркнут его из семейной летописи. У кузена, по крайней мере, была фора в виде баллов, заработанных Корблом. У Кашнура были папенькины долги и книжка по трансформациям. Он был юн и не понимал, что если бы патриарх захотел его убить, то ждать бы он себя не заставил.
В любом случае, первым мелькнувшим в голове вопросом было - что я мог сделать? И уже вторым - не случилось ли горя в семье?
- Живи и процветай, дедушка, - как и положено почтитетельному внуку, поприветствовал Кромахи Кашнур. И проворно отступил в сторону: зашелестевшие в пустоте крылья предвещали новое явление на коврике.
[AVA]http://storage7.static.itmages.ru/i/16/1118/h_1479448953_4939122_63657fe823.jpg[/AVA]

Отредактировано Kashnur (2016-11-18 14:56:36)

Кашнур предстал перед взором Кромахи растерянным, с глазами провинившегося пса и со стрелой в руках. Должно быть ему даже повезло, что вороньи крылья вытащили его из того места, где он пребывал.  Старик медленно и степенно кивнул на его настороженное приветствие, и едва заметно подернул уголком губ, когда сойдя с коврика, внук понес песок со своей обуви на пол. Ровно такого же молчаливого кивка удостоился и Леонхарт, который так же принес с собой оружие. Кромахи красноречиво проследил, как несколько капель упало с клинка на коврик, заодно пережидая волну воодушевления, возникшую при взгляде двух братьев друг на друга. В этом даже было свое очарование, ведь чем выше поднимался их боевой дух, тем стремительнее он будет падать.
   - Что у тебя с головой? – вместо ответа на прозвучавший вопрос поинтересовался старик, задумчиво разглядывая побелевшие волосы младшего внука. – Надеюсь это не очередной способ заявить о своем взрослении, потому что выглядит так, будто тебя очень легко напугать.
   Смерив Леонхарта взглядом, Кромахи вновь расслабился, поглядывая на обоих внуков уже более снисходительно. Странное чувство ворочалось у него под сердцем от вида их и звука их голосов – приятное, словно бы его одинокий дом вновь оживал. Однако это не значило, что через пару минут эти двое не выведут старика из себя.
   - И так, значит что-то должно случиться, чтобы вы обо мне вспомнили… - вернулся колдун к, казалось, уже позабытому первому вопросу. – Тогда бы я хотел услышать из первых уст, о ваших невероятных успехах и достижениях. Кроме новой прически, - взгляд скользнул к Леонхарту, а затем остановился на стреле Кашнура, - и новых друзей.

Кашнур потерял бы сон от уязвленности и расстройства, назови его дедушка жалким... лет двадцать пять назад, когда он действительно был ранимым юношей, не слишком уверенным в том, встанет ли завтра солнце. К счастью, солнце с тех пор вставало великое множество раз, и во многом именно благодаря тому, что Кашнур в совершенстве овладел излюбленным видом аграбского искусства прибедняться и стелить соломку. Зайдите в любой дворец, сверкающий серебром и слоновой костью посреди цветущего оазиса, и обязательно узнаете, что его хозяин - человек на грани разорения, ой-вэй, и плохи же его дела, как бы завтра не проснуться в долговой яме. Под логовом Песчаного Змея, очищающего пустыню Тар от незваных гостей, сейчас мирно покоилась треть столичной султанской сокровищницы, и колдун с полной отдачей смаковал это ой-вэй, оценивая всю его прелесть в качестве декорации, а не в качестве способа тихо и незаметно вскарабкаться вверх.
Конечно, грустно было не угодить Кромахи, желающего семейного величия, внучатой покорности и сражений за свою благосклонность в одном флаконе, но, как научила Кашнура жизнь, нельзя получить все сразу - и благословение патриарха, и сюрприз в сохранности. Удар по самолюбию был выполнен с ювелирной сокрушительностью, но настало время, когда он скорее восхитился им со стороны. Первый безусловный рефлекс при встрече остался единственным, что правда подпадало под вынесенный приговор.
- Мои желания не сводятся к тому, чтобы жениться на всем, что движется и носит джеллабы, и играть в зачарованные кости, - мягко возразил колдун. Соглашаться с отповедью безоговорочно тоже было опасно, потому что в таком настроении Кромахи мог счесть его совсем уж имбецилом, либо, и того хуже, решить, что внук строит из него дурака. - Но я чрезвычайно ценю мудрость твоего совета, дедушка.
В фаворе неожиданно оказался Леонхарт, что для него, как для старшего брата, опять же, должно было быть оскорбительно. И было. Просто не так уж ужасно, поскольку озвученные матримониальные планы кузена его ужасно развеселили. Разрушать триумф белокурой лапушки было мелочно и выглядело бы чересчур нарочитой попыткой выплыть, поэтому Кашнур не стал вносить ремарку о том, сколько конкретно десятков лет спустя род Кромахи счастливо продлится чрез Леона, собравшегося искать «правильную» жену. Правильность в понимании чародея вишневых садов отдавала очень пристрастными миллиметровыми измерениями, а уж что он придумает в качестве испытания верности, известно только... да нет, даже Солнцу неизвестно.
- Здорово, братишка, жду приглашения на свадьбу, - хлопнув Леонхарта по плечу, Кашнур беззлобно подмигнул: поделишься потом крошками дедушкиного благословения? - Я, конечно, буду сокрушен, если дети твои будут старше моих, но главное - род, не так ли?
«Ты, главное, не выдавай, насколько тебя пугает сама мысль о детях, и ты сегодня на коне».
Самого его мысль о детях не пугала, напротив, он начинал чувствовать склонность к отцовству, однако его планы покуда не позволяли оседать. В последних же словах патриарха прозвучала серьезная нота для смены темы.
- Последняя колдовская кровь? – переспросил он, посерьезнев. - Значит, с Корвином нет никакой надежды?
«Дядюшке» Корвину (технически он действительно приходился им с Леонхартом дядей) было пять лет. Собственно, в последний раз вся семья собиралась именно на его рождение. Уже тогда Кромахи сидел мрачнее тучи, потому что не прочитал в младенце необходимых признаков склонности к магии, но это могло и измениться - подчас они проявлялись позже. Но в отличие от аграбцев, Повелитель ворон не имел привычки прибедняться в речах...
[AVA]http://storage7.static.itmages.ru/i/16/1118/h_1479448953_4939122_63657fe823.jpg[/AVA]

Отредактировано Kashnur (2017-01-07 23:30:09)