Магазин был открыт, но посетителей сегодня утром здесь точно не ждали. Хозяина ломбарда нигде не было видно, жалюзи на окнах были опущены с ночи и в помещении царил полумрак, в котором таинственно поблескивали витрины. Окажись здесь Генри, он наверняка сравнил бы лавку своего деда с пещерой дракона, но на деле та гораздо больше походила на гнездо гарпий. Смердело здесь также: в воздухе висел тяжелый запах алхимических реагентов.

Всю прошедшую ночь Румпельштильцхен провел в подсобном помещении своего магазина, одним взмахом руки превращенном в средневековую алхимическую лабораторию. Он едва мог припомнить, когда в последний раз столько часов кряду корпел над склянками и ретортами. Такого не случалось со времен его страстного увлечения герметическими науками, которое вылилось в чрезвычайно познавательное путешествие по востоку. Отчасти благодаря приобретенным там знаниям Румпельштильцхену удалось создать свой шедевр — эликсир истинной любви, — и сейчас он пытался повторить тот триумф.

На первый взгляд, ингредиенты для эликсира были просты. Требовалось всего-то два волоса: «его» и «ее». Однако на деле достать их было сложнее, чем заполучить дыхание дракона. Сердца, способные на истинную любовь, были невероятно редки. Румпельштильцхен надеялся, что сможет приготовить зелье из собственного волоса и волоса Белль, взятого с забытой супругой расчески. В конце концов, причиной их первой размолвки была как раз пресловутая истинная любовь, из-за которой он едва не расстался с магической силой. Увы, но с тех пор утекло слишком много воды. Сколько он ни бился над зельем, какие бы вариации магических приговоров ни пробовал, два волоса внутри флакона мерцали, как вольфрамовая нить внутри перегорающей лампочки, и возвращались к своему исходному состоянию.

Дребезжание колокольчика застало Румпельштильцхена в состояния мрачной задумчивости. Он сидел за алхимическим столом и смотрел на маленький язычок пламени, над которым булькало почти готовое приворотное зелье. Именно оно являлось источником тошнотворного запаха, которым провонял весь ломбард. Далекие от алхимии люди почему-то считали, что все, так или иначе связаное с любовью, должно быть сладким на вкус и пахнуть как розы. Знали бы они, какими были ингредиенты любовного эликсира… Сладкий вкус и притягательный запах достигались добавлением последних компонентов-афродизиаков, превращавших отвратительное пойло в сладкую как поцелуй красавицы (или прекрасного принца — кому что больше нравилось) микстуру.

Зелье предназначалось для Белль. С его помощью Румпельштильцхен надеялся обойти поставленное феей условие — обмануть проклятье, с помощью алхимии раздув угасшую искру любви. Он прекрасно знал, что одной-единственной искорки хватит, чтобы занялся настоящий пожар. Его ничуть не волновало, что этот пожар способен выжечь человека дотла. Возможно, когда Белль его снова полюбит, ему все же удастся создать это проклятое зелье и с его помощью навсегда избавиться от проклятья. Таков был план, и появление Леонхарта на пороге его магазина в него не входило.

Не дожидаясь, пока модельер сунет свой нос за портьеру, отделявшую подсобку от основного помещения магазина, и увидит склянки с результатами его неудач, Румпельштильцхен поднялся и вышел навстречу. Вид у него был усталый.

— Проходи, располагайся, — пригласил Румпельштильцхен, жестом приглашая гостя занять одно из антикварных кожаных кресел, так удачно выставленных на распродажу. — Я бы пригласил тебя в свой офис, но сейчас там ужасный бардак. Оптовый заказ, — добавил он заговорщическим тоном, по которому было трудно понять, серьезно он говорит или шутит.

— Итак, о чем ты хочешь поговорить, майн херц? — спросил Румпельштильцхен, расположившись во втором кресле. На самом деле ему хотелось выставить Леонхарта из лавки, но это возбудило бы в том ненужные Румпельштильцхену подозрения. К тому же он еще не выжил из ума, чтобы портить отношения со своим модельером.

Отредактировано Rumpelstiltskin (2016-01-12 22:24:24)

Значит, маленькое дельце. Мистер Голд про себя усмехнулся. Леонхарт всегда держал нос по ветру. Не удивительно, что именно он пришел первым делом проведать своего коллегу по ремеслу после полуночного вопля, который слышали все маги Сторибрука. Нет, вполне возможно, что выгодное дельце, в успехе которого Леонхарт был крайне заинтересован, действительно имелось. В конце концов, он был не полным идиотом, чтобы приходить к Румпельштильцхену под фальшивым предлогом. Однако было в просьбе Леонхарта нечто такое, что не на шутку обеспокоило Темного. Откуда этот франт узнал о том, что прошлой ночью Румпельштильцхен лишился Проводника, и теперь, пока он не создаст нового, путешествия в будущее представляют для него нешуточную опасность? Не говоря уже о том, что эта трагедия пусть временно, но ослабила его силы. В любом из сказочных миров это не имело бы ровным счетом никакого значения, поскольку там могущество Темного было практически безграничным. Однако в мире без магии это существенно сказалось на его самочувствии и даже отразилось на внешности.
Все это приводило к двум возможным вариантам: либо Леонхарт каким-то неведомым образом прознал о случившемся и пришел получить подтверждение, либо он хотел воспользоваться слабостью Румпельштильцхена и нанести ему подлый удар, хотя эта версия была наименее вероятной. Мистер Голд никогда не оскорблял высоких чувств модельера, а в прошлом, еще в волшебной стране, помогал ему со свиданиями и был одним из кандидатов в друзья жениха на его свадьбе, если той суждено было случиться. Был еще и третий вариант, объяснявшийся фатальным невезением Темного, согласно которому Леонхарт действительно пришел к нему по делу и случайно попал пальцем в небо. Во всяком случае, выглядел сидящий в кресле модельер именно так.
— То есть тебя интересует успех предприятия, — произнес Румпельштильцхен, прикидывая, как извернуться, не возбудив подозрений.
Прогулки в будущее безоговорочно отпадали. Гидромантия, в полном соответствии с задействованной субстанцией, давала слишком расплывчатые ответы, которые, к тому же, можно было трактовать как угодно. Для гадания по линиям руки вопрос был слишком мелким, а в хрустальные шары Румпельштильцхен без крайней нужды не заглядывал. Оставалось одно:
— Давай погадаю на картах, — предложил мистер Голд. — Так будет вернее. Будущее в последнее время… — он слегка поморщился, как будто говорил о чем-то крайне сложном для восприятия. — Ты знаком с понятием магической энтропии?
Румпельштильцхен спросил потому, что был абсолютно уверен: Леонхарт не загружал свой разум магическими концепциями, по сравнению с которыми теория вероятности казалась алгеброй для второклассников. Суть энтропии сводилась к тому, что сильные возмущения вроде проносившихся по Сторибруку проклятий, равно как и мощные заклятья, пущенные на самотек как Проклятье, которому подвергся Зачарованный лес, порождают аномалии и помехи на всех магических уровнях. В таких условиях прорицатель вынужден блуждать как в тумане, натыкаясь на обрывки вероятных и не очень событий, чужих фантазий, страхов и амбиций.
— Надо либо подождать пару дней, пока все уляжется, либо прибегнуть к проверенным методам.
На секунду Румпельшильцхен подумал, что, возможно, в произошедшем этой ночью несчастье виновна пресловутая энтропия. Однако интуиция, которая крайне редко его подводила, утверждала обратное. К тому же взгляд его глаз на ладонях было достаточно ясен, чтобы прозреть сквозь иллюзии и туман перемен.
— Ну, так что, — Голд вытащил их ящичка резную шкатулку для карт, — погадать на удачу?

Что Румпельштильцхену всегда импонировало в Леоне, так это сговорчивость и умение все обернуть в свою пользу.
— Не за что, — ответил Темный, немного прищурив глаза.
Если бы он знал, что, вешая модельеру лапшу на уши, дает ему ценный совет, он придумал бы другое объяснение отказу заглянуть в будущее. Но слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Единственной компенсацией за случайный просчет был напрашивающийся вывод о том, что энтропия могла повлиять на исход предприятия. Возможно, дельце Леонхарта было не таким уж и мелким.
Открыв шкатулку, изнутри обтянутую бархатом насыщенного пурпурного цвета, Румпельштильцхен вытащил потрепанную колоду из семидесяти восьми карт. На пурпурных рубашках скалились друг на друга два черепа — человеческий и драконий, венчавшие похожие на костяных змей позвоночники. Карты излучали негативную ауру силы. Обуздать их и заставить отвечать на вопросы мог только очень могущественный колдун. Любому другому, кто взял бы их в руки, карты нанесли бы непоправимый ущерб и предсказали несчастья, которые бы неизбежно исполнились.
Румпельштильцхен перетасовал колоду. Не так небрежно, как когда сдавал в покер, а медленно и аккуратно, разделяя колоду напополам и соединяя крест-накрест. Затем он положил ее на стол и разложил десять карт: Ситуацию, Развитие, Подсказку, Истоки, Прошлое, Будущее, Персону, Окружение, Надежды и Итог.
— Посмотрим, что скажут арканы, — Темный вгляделся в получившийся паззл.
Первого же взгляда оказалось достаточно, чтобы сказать, что дельце Леонхарта не выгорит. Десятка Мечей в Итоге обрекала любое начинание на провал. Румпельштильцхен посмотрел на карту Будущего. На картинке в схематичную белую башню ударила молния. Из оконных проемов, спасаясь от бушующего пожара, выпрыгивали кричащие люди и летели на острые камни. Сама судьба готовилась нанести Леонхарту удар. Двойка Мечей в Окружении говорила о том, что модельеру стоит внимательнее относиться к союзникам. Эта карта означала предательство.
Румпельштильцхен перевел взгляд на гостя. Если тот хоть что-то смыслил в Таро, то должен был понять: дело — дрянь.
— Что же, у меня для тебя скверные новости. Или наоборот, — произнес Темный. — Твое начинание обречено на провал. Для тебя это будет ударом. Видишь Башню? — он ногтем постучал по картинке. — Очень нехорошая карта. Двойка Мечей означает, что тебя предадут. Это сделает кто-то из ближнего круга. Кто-то, кому ты доверяешь. Это и разрушит твой план.
Было и еще кое-что, о чем Румпельштильцхен предпочел умолчать. Это гадание порой рассказывало больше, чем спрашивали. Десятка Жезлов в Персоне говорила о том, что Леон бессердечен. При этом трактовка была однозначна: у него физически не было сердца. Неужели на любовном фронте все складывалось так плохо, что он решил избавиться от сердца и жить, полагаясь на разум? По мнению Румпельштильцхена, в данном случае это было не самым удачным решением. Либо кто-то завладел его сердцем не в переносном, а в прямом смысле.

Отредактировано Rumpelstiltskin (2016-06-11 19:24:08)