Хендрик судорожна размышлял, понимая, что время утекает как песок сквозь пальцы. Предсказание ранило провидицу, но Рик боялся ранить своим прикосновением еще больше. На его руках кровь ее сестры, он не достоит. Единственное, что держит его здесь - долг, он может сделать то немногое, что в итоге может оказаться абсолютно бесполезным. Принц не видит того, что видит провидица, но и не может подойти к ней. Все рушится хрустальным звоном в миг, когда рядом появляется советник. Умных, честный, что удивительно для советника, почтенный. Сельмой принц вздрагивает, как будто от удара, а затем несколько растерянно смотрит на человека, который смог сделать то, что не смог он. Коснуться провидицы.
- Необходимо найти сестру? - все-таки озвучивает мысль Хендрик. - Принцессу Анну королева Эльза услышит? Откуда придет королева? Могу ли я чем-то помочь? - последний вопрос принц явно адресует не то провидице, не то советнику Бриару. - Советник Бриар, могу ли я чем-то помочь? - повторят принц громче, впрочем не решаясь пересечь некоторую черту. Он осквернен и не может нести свою скверну дальше, к провидице. Не может запятнать ее. Рик не ощущает себя правителем в этот миг, а просто потерянным учеником своего наставника-чародея, нерадивым учеником, в котором нет ни капли магии, который способен запомнить и перенять у  учителя только его знания, но не возможности.

«Вот нашла же ты спасателя, девочка…»
Кто он такой, чтобы защищать людей? Страшная сказка, которую рассказывают долгой зимней ночью, уже почти и не боясь, что она ощерится клыками. Жаль, правда, что недостаточно страшная. И глубоко не с тем профилем магии, если уж на то пошло. В его роду было нормальным – слышать голос луны, вставать на подернутую изморосью тропу четырьмя лапами. Оказывается, в королевской семье Эрендела было что-то подобное.
Первый из рода. По-идее, тот, кто и принес ледяную магию. Тот, кто действительно в ней смыслил, в отличие от девчонки, носившей сейчас корону. О нет, Ротбарт не имел ничего против молодой королевы – иначе бы его вообще здесь не было. Просто смотрел объективно: у Эльзы не было стоящего учителя. Из-за закрытой двери невозможно научиться чему-то, будь то это управление государством или собственной магии. Кстати, о магии.
- Все. – Колдун перехватил провидицу за плечи и хорошенько встряхнул. – Ты рассказала нам все, что могла.
Ну, может и не все. Например, не указала на зарытый в дворцовом саду артефакт, превращающий ближайший фонтан в гигантский нужник, в воронке которого исчезнет морозный дедуля. Что, такого нет? Ой, какой сюрприз. Значит, будут справляться своими силами. И, видят все боги этого мира, этих сил не так уж мало.
- Мы поговорим, как только я ее устрою. – Кивок через плечо для принца, перед тем, как подхватить пророчицу на руки. Девочка-девочка, чей латаный балахон весит едва ли не больше ее самой.
Ротбарт на несколько мгновений остановился, чтобы взглянуть на беззвездное небо. Эта ночь будет долгой.
- Идем, твое высочество. Нам еще королевство спасать. [AVA]http://static.diary.ru/userdir/3/1/2/2/3122188/83120490.jpg[/AVA]

- А я похож на человека, который будет спрашивать, кого ты все-таки убил? – Голос прозвучал из-за спины принца. – И смотрел бы ты за спиной, мальчик. Для здоровья полезно.
Напоенная молоком с медом пророчица забылась тяжелым сном под присмотром прислуги. О нет, никто не собирался ее задерживать, тем более – превращать в певчую пташку при дворе. Но дать ей безопасное место, чтобы отдохнуть и прийти в себя (насколько это «себя» было относительным – другой вопрос) было меньшим, что они могли сделать, получив от нее жизненно важно предупреждение.
А пока же Ротбарт давал время принцу рассмотреть себя, не выходя из тени декоративного балкона. Ну да, ни потрепанные штаны, ни длинная рубаха с образом советника не вязались. С другой стороны, даже нося корону, он не слишком тяготел к излишне дорогим одеждам. Сочтя, что у Хенрика было достаточно времени налюбоваться его седеющей гривой, колдун активировал знакомое заклинание личины. Так что на освещенную дорожку вышел уже знакомый всем советник Бриар.
- Пройдемтесь, ваше высочество. Нам и правда нужно поговорить, но не здесь.
Королевский сад и правда был не самым лучшим местом для этого разговора. 

- Что ты знаешь о королевской семье Эрендела?
В библиотеке в это время уже никого не было, расползлись даже самые упорные книжные черви. И да, Ротбарт чувствовал облегчение, снова скидывая личину. Теперь можно было двигаться, не чувствуя возраста прототипа, усталости тела. Что-то подобное, наверное, испытывают женщины, скинув неудобные туфли. Контур двери тускло полыхнул, когда колдун запечатал его очередным заклинанием. От следующего зажглись светильники.
Пока же Ротбарт остановился перед гобеленом, в подробностях изображавшим королевский род.
- Думаю, у тебя дома есть такой же. Вот только мой опыт подсказывает, что версия на нем может быть слегка ограничена. Ведь они должны были быть – такие, как Эльза. Раньше. Возможно, они даже...
Ротбарт замолчал, пораженно глядя на то, как на гобелене проявляются сухие ветви. Имена, женские. В каждом поколении - первенцы. Мужчина стиснул зубы и сделал глубокий вдох. И дело было вовсе не в остатках королевского воспитания, не дававших сорваться в площадную брань, просто не было таких слов, что способны дать имя тем, кто убивал собственных детей.
Да, мысль о том, что жертвы могут быть - она была. Но Ротбарту даже в страшном сне не могло пригрезиться, что их будет столько.
- Эренделл... Элланор... - Медленно, почти по слогам произнес колдун имена, проявившиеся в самом основании древа.

Отредактировано Rotbart (2015-07-13 20:20:14)

В последнее время Одиль часто бывала в библиотеке. Магию в королевстве не любили, но по незнанию оставили то, что было интересно женщине. Вот и в этот раз она была в библиотеке. Будучи фрейлиной королевы Эльзы, когда та пропала, Одиллия все же смогла удержаться при дворе.
Резко повернула голову в сторону, будто прислушиваясь к чему-то. В голове нарастал гул, заполняющий вязкой мыслью мозг. Излом реальности был слишком ощутим для той, кто специализировалась на чужих головах и невидимых гранях. Совсем рядом, в замке, происходило пророчество, которое было выполнено в такой знакомой манере... Девочка со зрящими ладонями, в этом не было сомнений. У каждого, кто прикасается к нематериальному, был свой почерк. И пророческий дух тут ни с чем иным невозможно перепутать.
Головная боль от усилия над собой, от попытки зачерпнуть то, что предназначалось для чужих ушей, становилась совсем нестерпимой. На каждое действие должно быть свое противодействие. Рябь, пущенная Истрией, постепенно отходила все дальше от эпицентра, становясь тише. Но каждая такая волна пронзала Одиллию вновь и вновь, заставляя опуститься на выступ перед книжной полкой, перед которой и стояла лестница с колдуньей.
Сколько времени она вот так просидела - она не знала. Вот только из последних сил ведьма набросила на себя покров невидимости, слыша чужие шаги и разговор за дверями. Ей не хотелось бы лгать, почему леди столь бледна, да еще и сидит на пыльной книжной полке. Это простое магическое действие отняло остаток сил, часть разговора сквозь затуманенный разум пробирался очень смутно.
Когда же вновь смогла Одиль здраво мыслить, она тихо поднялась, взглянув вниз, на говоривших. Голоса ей были знакомы. Первым делом взгляд изучил гобелен, который рассматривали оба мужчины, проявившиеся сухие ветви женских имен, которых не было там ранее. Страшная догадка повисла в воздухе, заставив женскую ладонь прикоснуться к губам, сдержав вздох. Как же это было жестоко. Даже для Одиллии, которая ранее считала свои рамки чуть более, чем обширными.
-Отец?... - шепот со свистом вырвался у женщины, которая смогла оторваться от зрелища, занимающего всех здесь присутствующих последнюю минуту. Уж кого, но его она здесь ожидала увидеть в последнюю очередь. Да еще и в своем облике. От удивления Одиль не удержалась, рухнув вниз, с той самой злополучной книжной полки.

- Вы полагаете, двору принципиально, где передохнуть? – Ротбарт пожал плечами, разглядывая компанию на полу, после чего отвернулся обратно к гобелену. То, что колдун расстроен, можно было понять по характерному движению – размеренному, словно в задумчивости, поглаживанию бороды. Следующая стадия, гнев, обычно характеризовалась попытками рвать на себе волосы. В самом прямом смысле этого слова. Но, то ли поводов становилось все меньше, то ли королевский род Мигарда и правда обладал хорошей наследственностью, но на облысение Ротбарту пока жаловаться не приходилось. – Если вернулся один из тех, первых… Тот, кто знает, сколько веков его детей убивали, называя монстрами, плевать, где они будут в этот момент. Не будет безопасного места, поверь моему опыту.
Кровавому такому опыту.
Ротбарт хотел бы многое сказать.
Например, что никаких извергов тут не было. Только достойные короли и даже добрые родители. Всего-то и надо было, что назвать другого монстром. А это дает полную, абсолютную индульгенцию. Монстр не будет плакать от страха и одиночества, скулить от голода. Это все того, бессильная злоба и происки темных сил. И никто не виноват в том, что маленькие «монстры» отчаянно боролись за свой последний вдох под шелковой подушкой, прижатой к детскому лицу.
Или о том, что никаких семейных разборок он не желает. Слишком много было сказано – злого, лишнего в тот последний раз. Колдун бы повинился… Может быть. То есть вполне возможно, в конце концов, за последние двадцать лет он отлично научился понимать, что любить своего ребенка и быть им довольным – две совершенно разные вещи. А еще на него можно злиться, до глухого рычания в глотке, до желания приложить головой о стену…
- Подъем, мы тут королевство спасаем. – Дожидаться, когда Одиль окончательно придет в себя и сориентируется в пространстве, колдун не стал, просто за шкирку поднял на ноги. Не слишком гуманно, но за куртуазности в этот раз пусть принц отвечает. – Потом скажешь, что я опять тебя принудил и заставил.
Сколько можно злиться на слова, возможно сказанные лишь для отвода глаз? Откровенно дуться, даже не делая попытки представиться дочери?
Да бесконечно же! Вот такие они, суровые мигардцы…

- Ладно, опустим лирику. Если выкинуть все метафоры и фиалки, что нам насовали за уши…
Время-время-время. Его у них было отчаянно мало и с каждым вздохом становилось еще меньше.
- Каким-то образом к жизни вернулся основатель королевского рода и сейчас королева в его руках. Как – отдельный вопрос, вплоть до того, что он занял ее тело, вытесняя разум. Но это будем решать после встречи с Эльзой.
Когда времени так мало, что почти что нет, единственное, что действительно нужно делать – отделять первостепенное. Что Ротбарт сейчас и пытался сделать, поистине королевскими широкими жестами отбрасывая версии, которые считал менее важными.
- Память и Смерть, Смерть и Память. – Колдун перекатывал слова, вспоминая, как говорила их пророчица. – Так, псу под хвост. У нас есть королева, которая идет с гор, нужно найти того, кого она слышит, и защитить людей от памяти. Так что да, на встречу с ее величеством мы не спешим. Нам нужна Анна… О каком принце она говорила? Кто может нести Огонь? Твой брат может? Твое высочество, да хорош уже страдать над старыми костями! Я один думать должен?

Кто бы мог подумать, что такое откровенно не куртуазное падение завершится почти как в девичьих сопливых романах - на руках у рыцаря. Впрочем, представить себя принцессой из башни не представилось случая: как поймали, так и уронили бы обратно на пол, если в этот раз реакция не была бы при Одиллии во всеоружии. Встав на пол, наконец, крепко, она оправила складки платья, посмотрев вначале на Хендрика, кивнув ему с благодарностью за расторопность. Пусть и встала она с помощью отца, который как котенка поставил ее на ноги, взяв за шкирку, тем самым привлек пристальный и задумчивый взгляд дочери.
- Без тебя тут никак не обойтись, - все еще хрипло после видений, зачерпнутых с самого верха, но от того не менее ужасающих, выдавила из себя женщина, снова перевела взгляд на принца, который пытался сказать что-то про эвакуацию двора. - Не думаю, что у меня есть большое желание бежать. Тем более, сейчас, когда наша крепкая семья снова встретилась.
Если бы кто-то знал, сколько всего спрятано в последней такой невинной на первый взгляд фразе. Но, действительно, стоило разобраться с родственниками потом. Раз уж она так, как снег на голову, оказалась с ними в одной упряжке. Против того зла, которое она увидела, нет места разборкам меж отцом и дочерью, впрочем, как и между чем-то другим. Добро и зло как-то единовременно должны бы были поднять копья против одного, великого Зла.
На отца она была еще обижена, не прошли те чувства за это время. Померкли чуть-чуть, быть может. Испустили свой дух, но не до конца. Еще осталось что-то на грани, для чего стоило бы поговорить с ним, но гордость не давала сделать первый шаг. За столь долгий срок, что они были вместе, целых двадцать лет, она привыкла к тому, что именно эта черта характера именно в папеньку. Так что предстояло долгое бодание лбами на тему кто же первый.
- Какая паника, вы что, собираетесь всем и каждому рассказать, что их голова почти что рассталась с шеей? - удивленно посмотрела на Хендрика Одиль, затем молча выслушала мнение обоих мужчин, прикидывая что-то свое. - Господа, вам не кажется, что сейчас мы просто ходим по кругу? У нас нет таких данных, чтобы решить это уравнение. Я бы предложила воспользоваться библиотекой, но вряд ли здесь есть что-то стоящее, за столько-то лет истребления магических отпрысков. Уж я бы знала, я эту библиотеку наизусть успела выучить, - Одиль прошлась вокруг Ротбарта, покачав головой.
"Первый из рода, первый..." - эта фраза крутилась в голове как мантра, вихрь из идей рассыпался в прах, чтобы снова восстать мыслью:
- Нам нужна помощь того, кто мог помнить Эренделла и все то, что тогда случилось. Только я не сильна в реалиях этого королевства. Быть может, у вас есть мысли на этот счет? - широкий жест, весьма. Оставалось только продолжать думать и надеяться, что эти двое знают чуточку больше, чем она сама.

Отредактировано Odile (2015-07-18 21:18:26)