Тепло жизни. Он помнит это чувство, как будто умер только вчера. Плясать с копьем под барабанный бой кипящей ртути; мчаться во весь опор по красному следу в черной чащобе, и вместо своры визжащих гончих с тобой несется стая волков – от них воняет псиной еще сильнее, и смрадное дыхание почти обжигает, когда они лижут руки, - но бегут они молчаливо и смертоносно… Пить вместе с ними кровь загнанной жертвы, смешавшуюся в отпечатке волчьей лапы с дождевой водой, и потом ворожить на смерть. Убей – и будь живым, это самый древний закон земли. Убей ради силы, убей ради власти, убей, потому что можешь и хочешь – сталью и чарами, в мясорубке на поле боя и в ледяном магическом круге, выйдя лицом к лицу или прокравшись болезнью в отравленном воздухе. Не из стремления доказать кому-то что-либо, а из самой эйфории движения, дороги вперед, дороги, на которой тебя никто и ничто не остановит. Земля в горсти, волшба бьется в грудной клетке горящими птицами, семя в лоне возлюбленной сестры и жены, венчанной королевы, прорастает новой жизнью.
Да, он прекрасно помнит это, несмотря на то, что успел познать и горечь неоправдавшихся ожиданий, и скуку всесилия, и разочарование в собственном наследии. Отголоски этого полуживотного плотского существования, такого нелепо-примитивного сквозь толщу столетий по другую сторону, и такого желанного - желанного любому мертвецу - и сейчас витают в густой как смола могильной тьме. Его злоба. Его жажда. Его неистовое, чудовищное, глубинное ожидание.
Сегодня оно закончится. Он наконец нашел то, что искал, кропотливо протягивая нити своей власти сквозь лазейки, найденные в стенах тюрьмы. Заклясть его его же собственным оружием, запечатать глаза собственными артефактами, положить в безымянную груду камней посреди соленой воды и выскрести саму память о нем – они хорошо потрудились. Но у них были мгновения, а в его распоряжении – всё время мира; никакие цепи, никакие стены не смогли бы удержать его вечно. Вот она, приведенная сквозь время и сквозь миры – не бесполезный шмоток человеческого мяса, из которых состоит теперь вся Семья, а превосходный, сильный материал. Добро пожаловать, Эльза.

Впервые в своей жизни Эльза Эренделл чувствует холод – не душевный, которым изобиловала ее юность, а внешний, настоящий, грубый, пробирающий до костей, заставляющий зубы выбивать дрожь. Холод смерти сильно отличается от холода зимы, который ей никогда не приходилось ощущать как простым смертным. От холода смерти нет спасения, он не позволит уснуть и забыть обо всем; он пребудет вечно.
Смех Анны гаснет белым паром, в который смазывается вся ее фигура. Таких, как она, здесь десятки, их незримое присутствие дышит морозом и делает черный воздух еще плотнее. Секунда – и серая дыра в своде, последний глоток чего-то, отличного от затхлой неподвижной тьмы, закрывается со звуком задвигаемой каменной крышки саркофага. Всё.
Северная присказка гласит: темнота забавна. В ней нет ничего – ни размеров склепа, ни засыпанной камнями могилы, ни копья и меча, уходящих лезвиями в пыль истлевших костей. В ней есть только она сама.
И он.
- Королева Эльза, - голос выползает из невидимых углов змеями и сороконожками, шелестит, извивается, сжимая круги, почти осязаемо касаясь грязного оледеневшего подола и разметавшихся волос. Злоба, жажда и ожидание – всем этим он одаривает её сполна, вливает в глотку и уши, не позволяя вдохнуть. – Так, значит, это тебя «никогда не беспокоил холод»?
[NIC]Witch-king[/NIC][STA]Fear The Dark[/STA][AVA]http://i47.fastpic.ru/big/2015/0418/13/e570a6716362958db6b223c9333c7d13.jpg[/AVA]

Вопросы, вопросы. Слова мотылька, а не королевы. Он несуетливо и пристально разглядывает ее со всех сторон, десятками глаз сразу, хотя его собственные глаза давно сгнили, и черные монеты, когда-то закрывающие глазницы, лежат в костяной пыли под камнями. Маленькая глупая живая женщина, хрупкая, как первый ледок, наросший на луже. Неужели ее не учили, как можно и как нельзя разговаривать с Тьмой в могильниках?..
Ах да, он забыл. Не учили. Он сам об этом позаботился.
Капля той самой изначальной крови в жилах, семейные черты, повторенные многократно – ему слегка интересно, унаследовала ли она что-то от своего родоначальника, но это прохладный, отвлеченный интерес. Ему нет дела до того, чья она истинная наследница. Имя и магия, сосуд для его спящей в забвении силы – вот всё, что ему нужно, а семья… когда-то он хотел оставить своим потомкам королевское и колдовское могущество, но жестоко разочаровался в этом желании еще при жизни. Сотни лет ожидания семья была для него не целью, а всего лишь средством.
Семья Эльзы Эренделл наломала на ней столько дров, что будет только благом стереть ее дочиста и вылепить заново... Она исторгает белый ледяной высверк, озаривший склеп мертвенно-голубым, и он останавливается в полушаге от того, чтобы взять ее без объяснений и прелюдий. Поток вопросов, раздражающий своей примитивной суетностью, не вызывает ностальгию по жизни, только желание закончить всё одной резкой секундой боли, но магия, ее прекрасная снежная магия, в своем холоде как раз наиболее парадоксально близка к тому, что он называет теплом жизни.
Тьма поглощает ледяные иглы, словно ребенок, ловящий ртом снежинки в первый морозный день, и его тихий смех постепенно сгущается в него самого – белого, бледного, мучнисто-пергаментного, выточенного из алебастра и мучительно уязвимого к любой игре света, пронзающего прозрачную кожу насквозь; строгого и скорбного, словно изваяние замершего танцора с клинками, но пылающего затаенным янтарным огнем в черных провалах глаз.
Этот огонь и питает живую темноту этого места, подпирающий своды от обрушения гнев и вязь древних проклятий, копящих здесь, под землей, свою молчаливую мощь.
- Твоей сестры здесь нет, - изгибает бескровные губы призрак, и за его спиной с шелестом тасуются тени, мелькая в кутерьме смазанными лицами – Анны, Герды, Ингрид. Слабость к сестре, кажется, это передалось очень глубоко по наследству. Он шагает, плывет вперед, и обруч венца на белокурых волосах источает молочно-ледяное мерцание. – Ну а ты? Тебе разве не известно мое имя? Я пел над твоей колыбелью, когда за окном выла вьюга. Я был детской памятью о том, чего ты не могла помнить. Ты совсем одна в этой темноте – ты уверена, что она тебе незнакома? Ты уверена, что не знаешь моего имени?
[NIC]Witch-king[/NIC][STA]Fear The Dark[/STA][AVA]http://i47.fastpic.ru/big/2015/0418/13/e570a6716362958db6b223c9333c7d13.jpg[/AVA]

- В кошмарах? - презрительно переспрашивает призрак. - Ты была рождена, чтобы стать великой королевой, Эльза. Королевой, которая вернет в Эренделл магию и напомнит людям, что это такое в руках правителя. Тебе была дана сила, а ты со своей семьей вместо того, чтобы взять ее, превратила это в жалкий фарс. Поистине стойкая наследственная черта - прятать голову в песок: раз за разом, поколение за поколением. Едва появляется что-то, выходящее за рамки их скудоумного понимания, владыки Эренделла бегут к каменным троллям и стирают всем память. Ты и представить себе не можешь, сколько людей и сколько истории пропало в этих камнях. Страна, топчущаяся на месте, как пускающий слюни великовозрастный идиот - ничего не знающий, ничему не учащийся, с дырявым решетом вместо прошлого. Кошмары - это не то, что снилось тебе в детстве, Эльза. Кошмар - это правда, выменянная на новую порцию трусости и сопливого сюсюканья. Ах, монстр ли я, ах не хочу пугать кухарок, ах, как страшно, если люди будут говорить, что я ведьма. Я слышал это сотни раз на разные лады. От королей и королев. Тебе повезло, что бедная безумная Ингрид все-таки сумела научить тебя владеть даром, а не звать на помощь силу сестринской любви всякий раз, как подсдадут нервы. Но ты считаешь, что это наконец сделало тебя цельной? Нет. Ты еще ничего не знаешь.
Он не говорит ей, что этот снежный ком страха начался со страха перед ним – и покатился через поколения, измельчая и вырождая род всё сильнее. Здесь нет его вины – дети сами наказали себя за малодушие, наложив на семью проклятье, которого даже он не изобрел бы для своих врагов. Он не испытывает к ним жалости и давно помог бы сгнить полностью, если бы не знал, что только эта кровь поможет ему вновь воплотиться в мире. Он жалеет о том, что не уничтожил каменный народец, когда у него была возможность, но не из-за семьи, а из-за себя. Безвестность питает его злобу как пламя: они посмели стереть его из умов и сердец, посмели предать забвению двадцать пять лет Войны Льда, о которой стонущая земля помнит до сих пор. Его победы, его славу, ужас, благоговение и сложенные о нем мрачные песни – мелкие твари, заручившись помощью возлюбленных дочерей, отняли у него всё, оставив для напоминания о себе только сны маленьких девочек. Эльза вглядывается в него и даже не может предположить, кто перед ней.
За это ему тоже ответят. Но позже: он ждал очень долго, подождет и еще немного.
- А, но я так и не назвал тебе своего имени, - он делает еще один шаг вперед, по-прежнему не моргая и не жестикулируя – он давно забыл, что нужно это делать, хотя и помнит до сих пор запах псины. Его забавляет ее бесстрашие. – Меня зовут Эренделл. Эренделл Первый.
Эренделл Чернокнижник, Эренделл Проклятый, Эренделл Ледяной. Им предстоит провести немало времени вместе. Она успеет узнать все его имена.
[NIC]Witch-king[/NIC][STA]Fear The Dark[/STA][AVA]http://i47.fastpic.ru/big/2015/0418/13/e570a6716362958db6b223c9333c7d13.jpg[/AVA]

[audio]http://pleer.com/tracks/338445B8eW[/audio]

- Это не очевидно? Потому же, почему ты никогда не стала бы королевой, если бы твои родители успели написать завещание. Потому же, почему на древе так много мертвых ветвей. Страх. Но только страх предо мной был стократ сильнее – потому что я никогда не отрицал, что меня стоит бояться, - голос Эренделла из тьмы становится холоднее и бесплотнее – он перестает вкладывать в его звучание человеческие оттенки, потому что разговор его больше не занимает. Он уже успел воочию оценить ее прохладную, вдумчивую, медленно запрягающую и инфантильно прорывающуюся натуру, а новая вспышка магии лишь вызвала желание вновь почувствовать ее зарождающейся в кончиках пальцев. Для первого знакомства достаточно. – Ты потеряла очень много своего смертного времени впустую, но не тревожься: я всему тебя научу… Кое-чему я научу тебя прямо сейчас. Первое: королей древности следует приветствовать как должно.
Смерть проходит сквозь лед легко – так же легко, как сквозь огонь и землю, каменные стены и колдовские щиты. Рано или поздно смерть всегда берет свое, и удивительно, что столь немногие чародеи во все времена задумываются об этом в извечных поисках силы. Все жаждут бессмертия, но мало кто отваживается искать его у самой смерти – слишком страшен холод пустоты. Эльза ощущает лишь сотую часть того холода, что чувствует Эренделл – но зато он чувствует. Мыслит. Желает. И он могущественен, потому что теперь он сам – смерть.
Он выпускает поводки, и тени кидаются псами, срываются воронами, вспархивают мотыльками, одной стремительной, танцующей, шелестяще-переливающейся массой устремившись со всех сторон в одну точку, к фигурке в льдистом платье. Волны сталкиваются, прошив Эльзу насквозь, смыкаются, и швыряют ее сначала на колени, потом ничком на каменные плиты, и движение не прекращается, не утихает, воет и рябит вокруг, извивается выложенными на полу мозаичными змеями…
- Второе: все мертвые когда-то были живыми.
И глупо считать, что мертвые причинят меньше вреда. Бояться чего-то не грех, но Эльза всегда боялась не того, чего следовало бы.
Невидимые руки волокут ее по плитам до самого подножия груды камней, где кидают на скатившиеся вниз куски породы – грубые, похожие на острые черепа животных. Внутри камней тоже кипит движение: потревоженные соприкосновением, они поют – немо, безголосо, но вспыхивая в голове почти отчетливыми картинками – чужими воспоминаниями, упрятанными внутрь скальных обломков.
Времена, когда Холодными землями управляли в своих разрозненных феодах чародеи.
Времена, когда Эренделл Чернокнижник уничтожал их одного за другим, сметая границы белой неистовой лавиной. Упоение войны и скука победы. «Ты погибнешь прежде, чем я погибну» - девиз, выбитый на гербе.
Теперь всё это лишь камни, сваленные в катакомбах безымянного острова. Вываренные в его злости, тоске и одиночестве словно в лаве.
Трещащий мороз – уже неясно, чей, могильный или снежный, потому что они соединились в одно, - клиньями со скрежетом пронизывает груду, и камни начинают скатываться, задевая друг друга и расшатывая насыпь все сильнее. Тусклой мерцающе-синей рыбкой вспыхивает меж булыжников лезвие вогнанного вглубь копья…
Призрак улыбается.
[NIC]Witch-king[/NIC][STA]Fear The Dark[/STA][AVA]http://i47.fastpic.ru/big/2015/0418/13/e570a6716362958db6b223c9333c7d13.jpg[/AVA]

You belong to me,
My snow white queen.
There's nowhere to run, so let's just get it over.
Soon I know you'll see,
You're just like me.
Don't scream anymore my love, 'cause all I want is you.

- …И вечно жить в сердцах своих потомков, - эхом заканчивает Эренделл.
Ему нравится движение, которым Эльза тянется к копью: это отголосок его самого. Сражаться с любым противником, сражаться всегда, сражаться до конца, и сталь подчас гораздо вернее магии.
Жаль, что она отдергивается, сознав тщету импульса. Было бы символично, если бы она вытащила копье и тем самым выпустила его сама, добровольно. Но это уже не имеет значения: невидимые своды, поврежденные ледяными вспышками, трещат и стонут, и первая морось мелких камешков начинает барабанить по полу, сливаясь с грохотом рассыпающейся насыпи гробницы. Кровь Эльзы, пролившаяся из расцарапанных рук и коленей, королевская кровь Эренделлов, загорается в темноте жидким багровым огнем и разбегается языками по оледенелым стенам. Скользя, она создает новый звук, гораздо выше и чище каменного скрежета; он похож на музыку стеклянной арфы, поставленных в ряд хрустальных бокалов с водой, поющих под чуткими пальцами неземными голосами. Это музыка развеивающихся чар, разбивающихся цепей, распахивающейся клетки, и она так прекрасна, что призракам хочется плакать.
Пять сотен лет. И сейчас - всего несколько минут до того, как этого проклятого места не станет. Эльза устроит завал, совсем так, как она хочет, уже устроила; здесь не останется ничего, и тени, удерживающие ее бестелесными, пронизывающими холодом до костей руками, приветствуют разрушение своей тюрьмы. Они начинают петь – медленно вытягивая голоса из потусторонней тишины, без слов, нота в ноту вторя стеклянной арфе, и их песня – это освобожденная боль и освобожденное ликование, от которого стынет кровь в жилах – но не на стенах, где она цветет паутиной капилляров, проложивших себе пылающие дорожки сквозь лед.
Музыка пульсирует, и с ней пульсирует, становясь всё плотнее, безумнее, невыносимее, сам полный мертвой жизни воздух. Движется всё, и только опаловая фигура короля-чародея неподвижна, как изваяние – и напряжена, как готовый к прыжку хищник. Он смотрит, как последние два камня, удерживающие лезвие, разбиваются третьим камнем и раскатываются в стороны пустыми черепами. Они катятся, катятся… и копье с глухим стуком древка падает в костяную пыль, что когда-то была человеческими ребрами.
Какая легкость.
Могильник рушится, но ни один камень не касается Эльзы – движение теней теперь защищает её шлейфом плещущейся, бурлящей и поющей тьмы; кокон расступается лишь на мгновение, впуская внутрь Эренделла. Он совсем рядом, он стал еще прозрачнее, его почти нет – но он целует Эльзу в губы, и его поцелуй обжигает кровавым огнем. В следующую секунду его уже действительно нет – есть только белоснежная боль, вползшая туманом в глаза и рот, выкрутившая все мышцы, вывернувшая кости, прошившая плоть холодом, от которого никогда не отогреваются.
Для него это тепло. Для него это утихшее, восполненное одиночество. Для нее это – сила. Эренделл наполняет смертное тело своей силой, укладывает ее, с усилием умещает в этой тесной оболочке, наливая ее до кончиков пальцев, до корней волос. Минуту назад у королевы была магия. Теперь она сама – магия. Совершенная, чистая, опасная, цельная как безвоздушный лед, как тьма без единого оттенка.
Он не дергает за ниточки, не пытается пошевелиться (о, как ему хочется!) - он сворачивается тугим клубком в сердце и дает ей осознать эту силу до конца.
«Стены рушатся, Эльза, - мягко шепчет он. – Ты сможешь выйти?».
[NIC]Witch-king[/NIC][STA]Fear The Dark[/STA][AVA]http://i47.fastpic.ru/big/2015/0418/13/e570a6716362958db6b223c9333c7d13.jpg[/AVA]