Дождь зарядил еще с вечера, шел всю ночь и явно не собирался прекращаться. Сара боролась с желанием остаться в постели, укрыться с головой и спрятаться от реальности. Смятение окутывало ее, не давая никак успокоиться. Так трудно было принять тот факт, что последние… - сколько, тридцать лет? – Сара жила той жизнью, что ей не принадлежала. Оказывается, она была сказочной принцессой! Надо же такое. И как теперь выбрать, кем быть? Она до мелочей помнила жизнь Сары О’Брайен, американки с ирландскими корнями, которая вкладывала всю себя в карьеру. Но сквозь эту уверенность проступали другие образы, от которых веяло солнцем, сказкой и любовью, и что-то мешало фыркнуть и сказать, что это все бред сумасшедшего, а весь город сошел с ума.
Еще хуже обстояли дела с Нилом… Юджином… в общем, с мужем. Глядя на Холдена, Сара пыталась отделить этих двух мужчин, одного из которых любила больше жизни, а второй раздражал ее своим нахальством, хотя ему в обаянии не откажешь, вот никак не откажешь. Ничего не выходило, а потому супруга не спешила заявлять свои права на мужа. Ей вообще в первый момент хотелось сесть в машину и вернуться в Нью-Йорк, чтобы перестать путаться в показаниях и страдать от смущения и непонимания.
Конечно, нужно было время. Уже, за несколько дней все острые углы понимания сглаживались, принимая более приятный вид, но вместе с тем, все еще возникал конфликт двух жизней. Но нужно было еще подождать.
Еще и этот дождь. Погода навевала какое-то депрессивное желание спрятаться от мира, но именно поэтому Сара заставила себя выбраться из постели, умыться, привести себя в порядок и выйти из комнаты. Как оказалось, смятение и переживания не были поводом пропускать завтрак, о чем сообщил желудок, стоило унюхать запаха ароматной стряпни бабушки Лукас. Сара стряхивала с зонта и плаща капли дождя, смахивала их с челки, упавшей на лоб. Было рано, посетители только начинали подтягиваться на невероятный запах пирожков, а потому Саре не пришлось долго ждать своей очереди. С завтраком она заняла дальний столик, с аппетитом его уплетая. Но голод быстро был утолен, а чашка кофе опустела наполовину, когда женщиной снова овладела меланхолия.
Ну хорошо. Ладно. Она, действительно, принцесса Рапунцель, из той самой сказки, о которой Сара раньше могла вспомнить лишь «Рапунцель, Рапунцель, спусти свои косы…» или как-то так. В памяти всплывали детали того, что случилось уже после «и жили они долго и счастливо…». Счастливо было, долго не вышло. Бедные родители, они снова потеряли дочь, да и зятя тоже, какой-никакой, а они ему были благодарны за то, что вернул ему дитя, пусть и изрядно подросшее.
Кофе опустело, дождь не прекращался, настроение не менялось. Надо найти, чем заняться.
Надо поговорить с Нилом.
Или Юджином.
Как прикажете называть его теперь, а? Как прикажете себя называть-то?
Звон колокольчика привлек внимание, заставив оторвать взгляд от стенки. Сара рассматривала хрупкую девушку, которая была ей смутно знакома. Точно, послушница местного монастыря. Сара поймала ее взгляд и приветливо улыбнулась. Странно, казалось бы, ничего не изменилось, но что-то неуловимо теплое было в девушке, что передалось и Саре лишь от одного взгляда. И как-то даже прибавилось оптимизма, а смятение душившее ее прошедшие дни, слегка поутихло.

Сара не ждала, что простой обмен взглядами обернется таким вопросом. Она улыбнулась:
- Доброе утро. Есть, и даже больше минуты. Присаживайтесь.
Сара гадала, чем могла быть интересно послушнице монастыре, вместе с тем вспоминая, что, кажется, там обитали феи. Чем дальше, тем спокойнее воспринимались вещи, которые месяц назад она бы сочла абсурдом. Женщина сделала глоток кофе, сдула упавшая на глаза прядь. И с любопытством посмотрела на девушку. Надо, наверное, представиться.
- Да, правильно запомнили. Меня зовут Сара. Говорят, что я Рапунцель, - улыбка вышла немного кривоватой, но вполне искренней.
Подарок? С чего бы? Зачем?
Сара подобралась, но возразить не успела, когда Полин поставила на стол перед ней белую коробку. Обычная такая картонная коробка, в такие можно упаковать, что угодно. Неловко как-то.

- Полин, я не понимаю… - растерянно подняла она глаза. – Я не заслуживаю подарков, да и… - но под взглядом девушки Сара все-таки протянули руки к коробке, снимая крышку и заглядывая внутрь. Несколько секунд она рассматривала содержимое. В голове не было ни одной внятной мысли, но какие-то образы складывались в нечто туманное. Сара аккуратно, с каким-то благоговением, достала бумажный фонарик. На губах проступала удивленная улыбка.
Родом из детства. Нет, не того, которое прошло в Грин Виллидж и, похоже, было неправдой. А из того, когда маленькая Рапунцель садилась у окна, глядя в небо, как навстречу луне летят фонарики. Она так хотела посмотреть на них поблизости, увидеть не самую малость, а все очень близко и рядом. Ее мечта сбылась, и помог ей с этим тот, которого она любила, обожала и по кому так скучала.

В солнечном сплетении устроилась какая-то сладостная грусть. И любовь. И все как-то переплелось в единое целое, навевая удивительные воспоминания, полные всеми бесконечными чувствами. Сара, наконец, посмотрела на Полин, не выпуская фонарик из рук.
- Но откуда вы знаете?
Она не могла внятно выразить свою мысль, облечь вопрос в четкие и понятные слова. Понятно, что сказка всем известна, но Сара почему-то думала, что послушница знает об этом не из сухих строчек книжки, для нее это что-то настоящее. Как и для самой Сары.

- Помните?
Сара была удивлена. Она смотрела на девушку напротив о все глаза и очень хотела спросить – «но почему не помню я?». То есть Сара помнила, но… как со стороны. Это и правда было очень обидно, видеть все воспоминания словно со стороны, понимать, что они твои, но путаться в них. Фонарик же словно проложил нить от прошлого к настоящему, сметая лишнее по пути, не давая Саре потеряться, принять две части себя. Она продолжала поглаживать его пальцами, будто бы не желая отпускать – свой спасательный круг.
А Полин говорила. И Сара слушала.
И снова перед глазами вставала давняя картина – ясное вечернее небо и десятки, а может и сотни бумажных фонариков устремились в небо, туда, где они должны были исчезнуть, но перед этим порадовать маленькую девочку с длинными косами в день ее рождения.

Конечно, жизнь Рапунцель не была такой уж грустной, как могло показаться. Пусть и вынужденная сидеть взаперти, не знавшая всей правды, она все-таки была любима матушкой Готель, пусть и по-своему. Готель никогда не била девочку, всегда потакала большинству ее желаний, но никогда не позволяла сделать то, что хотелось больше всего – покинуть опостылевшую девушке башню. Да, потом, когда Рапунцель поняла, что теряла столько лет, она осознала главную вину Готель перед собой, а потом еще у нее чуть было не отобрали Юджина. Но жалеть себя девушка не привыкла, понимая – могло быть и хуже.
- Так вы… фея? – Сара во все глаза смотрела на Полин. На первую живую фею в ее жизни. Ну… может, не первую, ладно, кто знает, сколько фей могла встретить Сара, о том не зная.
А погода в день запуска фонариков и правда всегда была отличная. Даже если с утра куксилось и было сумрачно, то к вечеру обязательно становилось ясно, и со своего окна Рапунцель могла все видеть.
- Это было так удивительно, что запуск фонариков совпадал с моим днем рождения. Хотя я тогда и подумать не могла, что это, действительно, делается для меня. Родители в чем-то были правы, если бы не эти фонарики, я бы, возможно, никогда не рискнула выйти из башни самовольно. Хотя… - Сара рассмеялась. – Я забыла, есть же еще такой элемент неожиданности, как Юджин.

Дождь, кажется, решил затопить сегодня всех в себе. Сара бы расстроилась, но сейчас она даже не замечала того, что происходило за окном. Потом она, конечно, позволит себе слабость поныть, что промочит ноги, а туфли у нее недешевые, и вообще – ей еще надо решать кучу вопросов, проблем, и вообще что-то решать со своей жизнь, но сейчас все ее внимание принадлежало фонарику и удивительной девушке напротив. Фее.
- Спасибо. – С чувством поблагодарила она Полин, глядя на нее блестящими от счастья глазами. – Хотя да, сейчас бы немного такой магии не помешало бы для погоды, но ведь главная магия кроется в воспоминаниях и вещах, не так ли? Поэтому вы и принесли мне этот фонарик?

- Можно, - немного неуверенно решила Сара. Она понимала, о чем говорила фея, это был очень сложный вопрос, но… - Мне кажется, ничто не изменит вашей сути, а потому вы будете феей везде. Это ведь не только магия, это еще чистота мыслей, вера и желание помогать. Принцессы не перестанут быть принцессами, а феи не перестанут быть феями, даже в мире без магии.
Поверить бы своим словам еще. В них Сара вкладывала душу, но сама ощущала себя смущенно. Кто она сама?
- Хотя я понимаю, о чем вы, - улыбнулась женщина. – Я вот тоже теряюсь в своем прошлом и настоящем, не совсем понимаю, что с этим делать. – Сара неловко поерзала. – Так все непросто, что аж голова кругом.

Сара задумчиво почесала кончик носа. Ей и хотелось пожаловаться на то, что она понятия не имеет, как строить отношения с мужем теперь, но и привычку решать проблемы собственными силами никто не отменял, поэтому Сара предпочла не развивать дальше эту мысль. В чем она точно не сомневалась, что они справятся каким-то чудом.
- Не надо с ним ничего делать, - Сара притянула к себе фонарик, мечтательно улыбаясь, - он такой прекрасный, что больше ничего не надо. – Ей хотелось спросить, верить ли Полин, что они вернутся домой. И хочет ли она возвращаться потому, что относительно себя была уже не уверена. Сможет ли Сара выжить в мире сказки, в том, совсем ином мире, от которого была теперь так далека? Об этом она вообще не думала. Но вместо всего этого женщина заговорила совсем о другом: - Мы ведь можем подружиться сейчас? – Полувопрос, полуутверждение. Сара была уверена, что дружбе ничего не может помешать, если есть цель. Она смущенно улыбалась Полин. – Я всегда рада новым друзьям.

Странное это дело. В башне Готель у Рапунцель не было друзей кроме забавного маленького хамелеона. Потом, уже в замке родителей, друзей стало слишком много. Сара О'Брайен тоже как-то жила без друзей, и вот теперь вдруг поняла, насколько была до этого одинокой. Делала вид, что ей не нужно, а на деле все было не так.

- Фальшивая… - повторила Сара задумчиво. – А как понять, что на самом деле настоящее, а что фальшивое? Да, я понимаю, что эти двадцать восемь лет были ненастоящими, но чувствуются они вполне себе реальными. Настоящие чувства, настоящие мысли, настоящие привычки. Я люблю читать по утрам газету со стаканом апельсинового сока. И закаты люблю, любоваться ими из окна. Первое – привычка недавнего прошлого. Второй - привет из давнего прошлого. Я не знаю, что из этого настоящее. И даже не уверена, что хочу знать. Мы такие, как себя чувствуем.
Интересно. Сара мысленно хмыкнула, осознав тот факт, что сейчас она немного разогнала собственные сомнения. Говорила, понимала и принимала. Может, не стоит пытаться понять, кем ты была, как жила? Может, стоит принять обе свои жизни, слепить из них одну, и успокоиться на том?

И все же улыбка у нее вышла грустной, когда Полин заговорила о настоящей любви и семье. И пробормотала:
- Я за него отдала самый главный свой дар, Полин. Неужели вам и правда показалось, что я не готова бороться?
Но как бороться, когда семейная жизнь представляет собой череду побегов? Сара вдруг ощутила весь груз того времени, что провела в бегах, пытаясь поймать Юджина. А теперь еще и в этой жизни она устраивала гонки за Нилом. В пору почувствовать себя призовой лошадью, на которую делают ставки на скачках, пока она несется во весь опор. И цокот копыт разносится над ипподромом.
Пора перестать быть лошадью. И пойти поговорить с Нилом.
Но можно не сегодня? Все свое красноречие Сара потратила на разговор с Полин, о чем ни капли не жалела.

- Тогда давайте дружить, - Сара протянула узкую ладонь с длинными пальцами для рукопожатия. Она смотрела на Полин, улыбалась, а в зеленых глазах плясали искорки. Смешливые, такие, какие когда-то были у Рапунцель, той юной принцессы, у которой был красивый дворец, родители и обожаемый муж. – Мы можем пить чай, говорить о веселом, грустном и приятном. И если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь обращаться, Полин.