Смерть не все возьмет, только свое возьмет.
Море успокоилось, превратившись в зеркальную гладь, едва-едва тронутую рябью мелких волн, как будто бы и не было четверть часа назад страшной бури, способной забрать в пучину всех, кто рискнул выйти на большую воду. Море было так ласково и безмятежно теперь, а белые барашки пены так игривы, что легко было обмануться и забыть, что кроется в глубине стихии.
А в глубине был скрыт призрачный город, где сегодня русалки, вернувшиеся под опеку богини, праздновали прошедший славный шторм, принесший им новую сестру, забравший у девочки душу - то, чего лишены русалки, о чем они никогда не горюют, превращаясь после смерти в белую пену. Все сказки о волшебной любви здесь казались смешными и неуместными, когда сияли вымощенные самоцветами и перламутром полы, а дочери моря резвились и играли в догонялки прямо здесь, в тронном зале под благосклонным взглядом Урсулы.
Это был славный день, когда пытаясь спасти малое, принцесса Мерида потеряла многое, а поставила под угрозу ещё большее - теперь она была такой же, как и её новые сестры, готовые веселиться вечно и заманивать в свои сети мужчин, но никогда не связывая узами брака, лишь развлекаясь в те дни, когда могли выйти из воды, а потом забирая и принося в жертву богине. Душа Мериды ещё не исчезла, но она тускнела, растворяясь в горьковато-соленой воде и превращаясь в ещё одну жемчужину, что будет вечно храниться в сокровищнице Усрулы. Там же, где и черная, выросшая из злой души. Спасая кучку жалких людишек, ютившихся на утлом суденышке, девчонка снова забыла о том, что иногда стоит жертвовать малым, заботясь о благополучии целого государства. Кто теперь встанет у власти, когда семья лишилась наследницы? Люди были так самоуверенны и поспешны в своих жертвах, что часто удивлялись тому, что получали в дар.
- По душе ли тебе, Мерида, твой дом? - память о земле и зеленой траве скоро совсем исчезнет из буйной рыжей головушки, да и сейчас она не больше, чем легкий раздражающий морок на краю сознания, где мешаются явь и сны. - Теперь ты свободна. Ты можешь резвиться со своими сестрами и купаться в море, оказываясь там, где не ступала нога ни одного смертного. Хочешь ли ты о чем-то спросить меня, дитя моё?

Немногим смертным доводилось ступить в залы города-призрака, но никто из них не возвращался живым обратно на поверхность. Здесь действительно было красиво, очень красиво, но и это было лишь малой частью того, что скрывалось за толщами воды от людского взора.
Урсула чуть усмехнулась на искреннее восхищение Мериды - девочке, конечно, должно показаться всё сказкой после грубых королевств её мира. Да и не могла она иначе воспринимать то, что для неё теперь станет домом. Конечно, пока ещё была небольшая вероятность, что она не станет навечно русалкой, но он был столь мал, что богине было бы даже интересно посмотреть на подобное развитие событий. Это было бы что-то необычное.
- Здесь очень красиво, дитя моё, но и это лишь слабое отражение того, насколько действительно красив подводный мир, - сестры-русалки приветливо принимают в свой круг новую сестру, одаривая её приветственной песней, смеясь и кружась вокруг неё, приглашая принять участие в их бесконечных играх. - Здесь ты свободна. Ты сможешь плыть туда, куда захочешь, веселясь и играя с сестрами, изучая бесконечный подводный мир, лишь иногда, когда услышишь мой зов, возвращаясь. Но ведь это даже не служба и не повинность, правда? - она ласково улыбнулась новой дочери. Она всегда любила своих девочек, баловала и одаривала дивными дарами, когда они особенно её радовали. Сейчас же Урсула приманила к себе одно из течений, что свивались у подножия её трона, свернула в шар, который чуть подтолкнула в сторону девушки. Шар загудел, крутясь и сверкая разными цветами, пока не остановился. - Загляни в него, посмотри, как прекрасны другие миры, какой дивной красоты море. Хочешь, я проведу тебя в одно из них?

Девочке явно пришлась по душе водная стихия: хотя не так давно она была недовольна морем и штормом, но куда всё это делось, когда сама она стала частью великой стихии, обрела свободу от страха и условностей, смыв их вместе с пылью и частичками земли, оставшимися на платье.
Урсула наблюдала за Меридой чуть лениво, ожидая, когда она научится управляться с собственным телом и, осознав всю его прелесть, окончательно забудет о той далекой земле, которая лишь сковывала её: одеждой и условностями.
- Вижу, что тебе по душе пришлась свобода, моя девочка, - сегодня богиня была милостива. После шторма её всегда охватывало лирическое настроение и желание одарить своих девочек новыми чудесами, а потом смотреть, как они веселятся и играют, вспенивая хвостами воду, играя друг с другом в догонялки, создавая новые течение, что тут же устремлялись вверх, меняя морские пути, ловя неосторожные корабли и вновь их приводя на дно. В этом было бесконечное обновление, вечное течение вперед, в этом была жизнь и мудрость бездны, хранившей бережно знания, но никогда не зацикливаясь на них. - Это так прекрасно, ты хотела сказать? Прекрасно быть свободной, - Урсула улыбнулась, отвечая полукивком на восторженные слова новоиспеченной русалки. - Магия? О, - она рассмеялась, заставляя сферу вертеться ещё быстрее, миры внутри пестрели калейдоскопом всё более и более фантастических картин. - Настоящая магия в том, что ты можешь оказаться в любом из них. Для тебя больше нет границ миров, ты вольна оказаться там, где захочешь. Может быть, - она склонила голову набок. - Желаешь попробовать? Пожалуй, я бы даже сопроводила тебя сегодня на этой маленькой прогулке. Мне ещё надо тебе многое показать дома, но пока, - она протянула руку, а около Мериды появился небольшой трезубец из серебра и изумрудов. - Небольшой подарок. Он никогда не знает промаха, как и ты. Теперь мне нестрашно за тебя.

С каждым мигом Мерида была всё дальше и дальше от мыслей о необходимости вернуться обратно, на сушу, где у неё были обязанности и тесные ей рамки происхождения и необходимости его оправдать. Урсула знала, что из этой девочки выйдет прекрасная русалка - красивая, свободолюбивая, веселая и злая. О да, именно злая, если припомнить её происхождение, о котором ей никогда толком ничего не рассказывали. Зря, очень зря, тогда бы, возможно, на корабле партия разыгралась бы иначе. Девочку нужно было научить быть самой собой, но не вредить себе же при этом. Стеснения в рыжеволосой никогда и не было, но была лишняя совестливость, просыпавшаяся после гордыни. Гордыня здесь была помощником: вот он, дивный дар, который куда лучше запрета носить оружие в ДанБрохе.
- О да, ты уже почувствовала, что он будет слушаться только тебя, - ну и потом её потомков, но она так юна даже по людским меркам, что уж говорить о русалках, для которых столетие было каплей в море? - Ты никогда не промахнешься, когда будешь стрелять, кто бы и что бы тебе не пыталось помешать. Я рада, что тебе пришелся по душе мой подарок, - аватар богини поднялся с трона, делая шаг вперед, соскальзывая вместе с юным течением и оказываясь совсем рядом с бывшей принцессой. - Море не причинит тебе вреда, моя дорогая, но есть те, кто попробует тебя поймать и разлучить с домом, - сколько её девочек погибло из-за желания проклятых людишек выловить диковинное существо и привезти с собой на сушу, чтобы показывать как уродца или неразумную тварь за деньги? Иных пытались продать лордам, желающим что-нибудь эдакое иметь. Сколько её девочек задохнулись на суше, пытаясь освободиться из сетей, скольких убили глупые и злые моряки, рыбаки и сухопутные крысы? - Есть мелководье, с которого сложно выбраться, есть люди, которые глупы и злы, а потому пытаются поймать со своими корыстными целями, либо же убить. Обещай мне, дочь моя, что будешь сторониться людей? Придет время, и я сама тебя проведу к ним, чтобы ты, как и твои сестры, повеселилась и отомстила за тех, кто обратился в морскую пену. А сейчас, выбирай мир, в который мы отправимся?
Согласно легенде ещё был шанс вернуть, конечно, поэтому стоило предупредить девочку о том, какие мучения ей грозят, если она заглянет поближе к смертным.

Море проникало в сознание принцессы, море становилось её сознанием, а её сознание – морем. Там, на земле, все жили по рознь, не ощущая той близости, того единения, что давала морская стихия, объединявшая всех своих детей, потому что все они оставались в утробе матери, под её защитой и были так же чувствительны друг к другу, как бесконечно были воды океана, простиравшегося через все миры. Мерида ещё не успела в полной мере это ощутить, но уже сейчас она понимала, что море её дом, её мать, её душа (ах, та безделица, что осталась от её человеческой души, скоро исчезнет, останется только пена морская), но скоро она поймет, что сможет услышать каждую из сестер, позвать и откликнуться на зов.
- Пускай так, мужчины, - дело было не только в мужчинах, но Урсула легко согласилась. От мужчин действительно было очень много хлопот. Даже её собственная история начиналась с мужской глупости и нежелания слушать женщину, но то было так давно, что стерлось из памяти как воспоминание, осталось лишь констатацией факта и молчаливым Стефаном, заключенным на веки за свои грехи. Женщин же, особенно сильных, не желающих сдаваться, всегда можно было обратить в своих дочерей, пуская их ярость против кораблей. – Отнесись к ним снисходительно – они слабы, как слабы те, кого не оберегает море. И всё же, они коварны, они плетут сети и строят плотины, мня себя сильнее моря. Остерегайся подходить близко к берегу у их селений.
По глупости, по самоуверенности многих сумели поймать, и участь их была незавидна. Многих смертных потом море дождалось, чтобы поглотить целыми семьями и отомстить за их поступки – богиня не умела прощать. Да и не хотела.
- Да, я вижу, что самое время топить корабли, - аватар богини смеялся. Как не смеяться трогательной жажде новой дочери уничтожать и играть? Злая девочка, получившая игрушку и желающая её опробовать… Почему бы и нет? – Любой мир подвластен морю.
Мерида потом ещё научится путешествовать между мирами, находя течения, уносящие в другие реальности, в то время как люди всегда будут заколочены собственной ограниченностью и глухотой, но сейчас Урсула просто разворачивает миры вокруг себя, листая их как книгу – холодные, теплые, туманные и ослепительные – все они пролетали перед глазами, пока не нашелся шторм, готовый вот-вот разразиться. Богиня просто замещала один мир другим, а дворец постепенно тускнел, становился прозрачным, пока и вовсе не исчез, оставаясь в другой реальности. В этой же завывал ветер, вздымая волны и ломая их пики, срывая с них соленую пену. Сестры Мериды затянули уже дикую песню, такую же клокочущую, как бушующий океан, катаясь на гребнях волн, раскачиваясь на них, а потом прыгая вниз, погружаясь до самого дна и повторяя всё сначала.
- Слышишь песню внутри себя, Мерида? – богиня была в хорошем настроении сегодня. – Видишь ли корабль? Ему не пройти дальше, потому что дальше скалы, о которые он разобьется. Пой со своими сестрами. Здесь ты можешь испытать подарок.

Корабль щепкой метался в рассерженном море, то взлетая до небес на гребне волны, то падая вниз, в пропасть, едва ли не доставая до дна. Каждое падение могло быть последним - волны просто сомкнутся над ним, а, может быть, переломят пополам. Море гудело низко, утробно, но люди слышали только рев ветра, который не могли разделись с голосом водной стихии. Бесновались волны, рассыпались смехом и брызгами до небес.
Русалки кружили вокруг обреченного судна, встречали его с распростертыми объятиями, смеялись и зазывали моряков, пели сладкими голосами, призывая прыгать и спасаться, смириться с неизбежностью и найти счастье с ними, на дне. Дочери моря резвились, играя в салочки и соревнуясь в искусности пения. Таяла команда на корабле: кого-то слизывали волны, увлекая за собой с палубы, кто-то прыгал сам. Но все они находили объятья, которые становились для них смертельными.
- Разумеется, моя дорогая! - та готовность, с которой Мерида была готова присоединиться к сестрам, радовала богиню. Она понимала нетерпение молодой русалки и даже опасения, что веселье пройдет без неё, если она замешкается, а было так заметно, что ей хочется опробовать свой трезубец. - Эти люди решили, что сильнее моря, они не приносили жертв, не молились и не почитали меня, но имели наглость отправиться в плавание. Какой участи они заслуживают, как ты думаешь?
Грот-мачта была уже сломана, паруса давно изорваны и лишь усложняли попытки удержать корабль, трюм наполнялся водой, но корабль всё ещё метался по волнам, доживая свои последние минуты. Некоторые русалки уже выскакивали из воды, перелетая через палубу, налету перехватывая кого-то из матросов. Но это была опасная забава, хотя и любимая дочерьми моря: Урсула уже хмурилась, видя как одна из её внучек билась как рыба на суше, пойманная кем-то из озлобленной части команды, сумевших запутать русалку в сети. Увы, они не понимали, что этим окончательно лишили себя возможности выжить.
- Плыви к своим сестрам, Мерида, им нужна помощь, - разыгравшимся русалкам тоже нужен был урок, не каждый раз богиня могла им помочь. - Нужно спасти вашу сестру.

Урсула наблюдала за своими русалками с восторгом – часть её сущности и по сей день бушевала в их душах, пускай и убиты были её возлюбленные дочери. За них она отомстит сполна смертным, спросит с неразумного сына, посмевшего поднять руку на сестёр, оспорить её существование и власть над стихией. Не осталось для неё тайным, что Тритон сам хотел стать на её место, а потому размывал память о ней и веру в неё. Только сам не ведал, что творил – размывая веру в богиню, он уничтожал и море, ослаблял его, позволял заковывать в мосты и плотины, позволял ступить смертным туда, где ранее было дно морское, недоступное для них.
Но не всё он смог уничтожить, остались те, в ком вера была слишком сильна, а потому теперь они сами становились сильнее, черпая силу от неё и бесконечной толщи воды. Урсула внимательно наблюдала за Меридой, ринувшейся к сёстрам: её память ещё существовала и не была стёрта, но связь с землёй ослабевала, песни и плеск волн вытесняли из её сердца связь с землёй, такой тесной и маленькой для урагана, который жил в этой девушке. Ей тесно было в рамках, предписываемых обществах, ей не нравились границы – вот он, мир без границ, без запретов, в нём было всё то, о чем она так мечтала, здесь никто и никогда не станет заставлять её выходить замуж или учить наизусть бессмысленные речи. Даже память и мудрость воды придут к ней, со временем, сами, когда она научится их слушать и дослушивать до конца.
Корабль был потоплен, но это не было концом, это было лишь началом:
- Мерида, я хочу, чтобы ты видела, как море дарит не только возмездие тем, кто посмел его оскорбить, но и жизнь тем, кто с почтением к нему относился и возносил молитвы перед плаванием, – она оказалась около новоиспеченной русалки неожиданно, как и всегда, проявляясь в толще воды в своем привычном облике, хотя секунду назад была далеко от места кораблекрушения. Она провела вокруг шеи Мериды рукой, на ней появилась нитка лучшего морского жемчуга, о котором королевы только мечтать могли, море дарило их безвозмездно. - Морю не требуются лишние жертвы, море не жаждет крови и смертей, море жаждет лишь очищения и величия, – она указала рукой на нескольких человек, которые, вопреки всем законам, не тонули, хотя и были без сознания. - И тех, кто чтит нас и не причиняет боли нам, мы никогда не трогаем, даруя им и жизнь, и пропитание. Нравится ли тебе здесь, Мерида? Ты увидела подводный дворец и своих сестёр, проследуем же теперь со смертными: вернём их на сушу, да и тебе потеха посмотреть на другой мир.
Урсула не боялась, что от выхода на поверхность Мерида слишком многое вспомнит, чтобы сбежать. Напротив – она видела, как люди пленили её сестру, но как они отпускали людей, неповинных в злодеяниях, она видела богатство и простор подводного мира, каким после этого покажется обычный приморский жалкий городишко, где улицы уже выглядят как путы, где грязь, злословие и боль?