- А у меня есть выбор? - с непроницаемым выражением игрока в покер отозвался Джефферсон. - Перестань дергаться, Эмма. При мне нет ни оружия, ни портала. Я не буду совершать резких движений, стучать по стеклу и демонически смеяться. Все будет в порядке.
Эмма нервничала как перед первым балом, чем автоматически перекладывала на него функцию наиболее вменяемого члена команды. На самом деле это было не так уж дико, как казалось на первый взгляд - в конце концов, Безумный Шляпник двадцать восемь лет был единственным нормальным человеком в городе, и сейчас пребывал в достаточно измененном состоянии сознания, чтобы сохранять спокойствие того самого мифического "взрослого человека".
Будь все иначе, Грейс к такому шагу он подготавливал бы не один год. Скорее всего, даже и не два. И если бы она хотя бы одним крошечным мимическим движением показала, что ее что-то не устраивает, он бы отказался. Слишком много он должен был дочери - она пережила из-за него слишком много - чтобы вносить в их семью изменения, которые заставили бы ее почувствовать себя хоть на гран менее нужной. Но сегодня утром он поделился со Спасительницей теорией о том, что жизнь в Сторибруке приравнивается к военному времени, когда сам Темный ничерта не знает, что будет завтра. И уже не теорией, а фактом о том, что они и без того потеряли уйму времени. И что в ее расписании мужчин и без того нечасто появляются окна, чтобы сейчас пропустить... после этого он получил по голове, и дело было решено. По крайней мере, ими.
Генри отнесся к его доводу про окна с серьезностью знатока. Грейс со своей ангельской добротой... чего еще он мог ожидать от своей дочери?
Третью сторону конфликта Шляпник на какое-то время вычеркнул из расчетов, но вот теперь она сама всплыла в балансе. У третьей стороны были тяжелые ручки (и ножки - он сам проверял), героический склад ума и очень, очень много родственников.
Что сказать? В целом Джефферсон считал себя умнее и быстрее, но убийственности ситуации это не отменяло.
У Мэри-Энн не было родителей. Все, что ему нужно было сделать - это умыкнуть ее у работодателя, а умыкать он всегда умел хорошо.
Здесь это не прокатывало.
- У меня есть один закрепленный позитивный опыт общения, - напомнил он, выводя из гаража свою последнюю запасную машину (та, что осталась в погибшей пустыне, кстати, была его любимой). Дети поклялись, что сумеют за пару часов не ввязаться в безудержные приключения, и не будут открывать дверь серым волкам, если только это не представители семейства Лукас. - Помнишь, позавчера.
Позавчера казалось какой-то другой жизнью. Но в ней он действительно, как и сейчас, поднимался к лофту Мэри-Маргарет вместе с Эммой. Полуживой и лишенной магии, но вечер тогда у всех выдался такой, что даже у Чармингов не хватило задора с порога приложить его об стену. Все были очень внимательны друг с другом, слушали, слышали и понимали, и даже говорили почти что шепотом. В конечном счете Ледяное Проклятье сотворило чудо.
Но сегодня было чудесное, бодрое, солнечное утро, глядя на которое так и представлялось, как по подоконнику Белоснежки с веселым чириканьем прыгают ее птички. Брр.
У двери они переглянулись, как Бонни и Клайд перед полицейским кордоном. Джефферсон нажал на кнопку звонка - ключи Эмма оставила там же, где он машину.

Когда Эмма, наконец, замолкла, вылив на мать (или, скорее, подругу? соседку?) целый ушат весьма интересной информации, Белоснежка в первую секунду даже не нашлась, что сказать, хотя в обычное время у неё на всякий случай была заготовлена какая-нибудь душеспасительная фраза. Но «мы с этим справимся» - как-то не в тему, «всё будет хорошо» - так всё итак, вроде бы, хорошо, «я всегда тебя найду» - без комментариев… Поэтому несколько секунд Мэри Маргарет просто безмолвно сидела, чуть ли не физически ощущая, как спокойная понимающая улыбка медленно стекает с её лица безо всяких дополнительных усилий – будто краска от внезапного дождичка.
  - Ты съезжаешь от нас? – наконец, безнадёжно переспросила она, как будто бы это было самым важным из всего, что сказала её дочь. Не магия, не Шляпник – будто Белоснежку ничего из этого не интересовало, а только то, что дочь больше не будет жить с ними. Если бы кто знал Мэри Маргарет меньше – подумал бы, что она немного издевается, но как раз-таки для неё это было более, чем искренне. Для неё этот вопрос стоял довольно остро – и не только потому, что, привыкнув жить в своём уютном мирке, она не ценила ничего выше семьи, родных, которые всегда были рядом, готовые поддержать в трудную минуту – а она могла поддержать их. А ещё и потому, что отношения с дочерью у Белоснежки до сих пор были какие-то двоякие. Пусть она и была убеждена в том, что за то, положа руку на сердце, недолгое время, которое у них было, чтобы привыкнуть к мысли о своём новом статусе, она сама полюбила Эмму словно родную дочь (да нет, любила всегда!) – Мэри Маргарет всё же не могла полностью свыкнуться с мыслью, что эта девушка, по возрасту равная им с Принцем, может быть их крошкой Эммой, которую они отправили сквозь заколдованный шкаф много лет назад.
   Жизнь вместе, пусть и такая временами странноватая, непонятная, как будто давала надежду на то, что когда-нибудь они станут настоящей семьёй (если уже не стали). Столько лет они мечтали о том, чтобы жить под одной крышей… но Мэри Маргарет поймала себя на том, что в глубине души знала всегда – Эмма не задержится здесь надолго. Её дочь уже совсем взрослая и это её взрослый выбор. А поплакать она сможет потом, в компании мужа – точно не сейчас.
  - От… Дэвид расстроится, - сцепив руки под столом, с каким-то оттенком грусти заметила Белоснежка, в последний момент назвав мужа по имени – кажется, Эмме до сих пор так было привычней, хотя Белоснежка и понимала, что это – очередная попытка от них оградиться. Но она дочь не винила, конечно же, ведь виноваты, скорее, они сами – да и какой смысл винить кого-то, если можно попытаться исправить? А они с Прекрасным старались изо всех сил. Возможно, иногда чрезмерно…
  - Ну хорошо, - подключив свою внутреннюю Белоснежку – стойкого оловянного солдатика, Мэри Маргарет довольно быстро взяла себя в руки – по крайней мере, внешне. – И давно вы вместе? Кажется, позавчера у нас не было времени это обсудить, - женщина снова улыбнулась, но на этот раз улыбка предназначалась и Джефферсону тоже. В своём стремлении к объединению семьи Мэри Маргарет шла до конца – если уж это выбор Эммы, то её дочери видней, и она одобряет этот выбор. А если этот человек что-то с ней сделает… карающая длань Чармингов снова его настигнет.
   Но пока всё было спокойно. Лёгкий сентябрьский ветерок тихонько трепал занавеску, Белоснежка напомнила себе свою постоянную мантру «всё будет хорошо» и снова сложила руки на столе, ощущая ладонями тёплую немного шершавую поверхность.
- Ещё чаю?