- Ну надо же! Надо же какая досада! - Алиса сокрушенно качала головой, попивая тихонько свой чай и прислушиваясь к пересказу свежих новостей Сторибрука в исполнении Руби. Шапочка рассказывала совсем не ей, но она говорила всегда так громко, что и совершенно не надо было подходить ближе. - Потеряла имя, вот потеря то потерь!
Сказ о том, что Белль пересекла благодаря мужским истерикам и выяснению, чей совочек копает глубже, границу города быстро облетел весь город. Белль любили все, и Алиса не была исключением. Но... Но она была Алисой, девочкой из другой сказки, где законы чудес говорили о том, что потерянное всегда найдется, просто надо понять, где искать. Лидделл давно была в этом городе, но до сих пор не стала его частью - она с восторгом ребенка наблюдала за тем, как на ее глазах разворачивается новый виток сказки, а потому сейчас она была безумно расстроена. Как может жить сказка без героя? Что это за сказка такая будет, если герой больше не герой, не маленькая часть животворящего волшебства, а просто обертка? От Белль остался лишь фантик, красивый, но совершенно не заменяющий содержание, потому что каждый ребенок знает - фантик безумно важен, но только после того, как съешь конфетку.
Алиса не хотела, чтобы исчезла сказка о Красавице и Чудовище, она даже заглянула в книгу Генри, чтобы убедиться, что там герои еще остались, все еще живут. А если они живут там, значит надо просто поискать. Поискать имя заново - проверить каждую тумбочку, заглянуть под кровать, проверить в карманах. А вдруг оно притаилось за дверью? А вдруг на люстре висит? Нет, в этом деле надо быть совершенно серьезным, нельзя допустить ни малейшей возможности героическому имени куда-то сбежать, его надо вернуть, надо пристыдить, привести за ручку к родному телу и соединить, чтобы сказка снова стала правильной.

- Привет, к тебе можно? - Часом позже с букетом кустовых желтых роз, почему-то именно желтых (может быть красные просто ассоциировались с отрубанием голов, а белые с малярными работами?), термосом с собственноручно заваренным чаем и пирогом с вишней Алиса появилась на пороге больничной палаты девушки, потерявшей свое имя. - Я Алиса, не пугайся, - Она задорно помахала букетом, декларируя тем самым самые добрые намерения. В сумке ее была не только еда, он и книга - отсюда надо было начать поиски, потому что имя состоит из букв - оно будет прятаться среди слов. - Надеюсь, ты любишь пироги с вишней? Потому что они полезные - от них улыбаются.

Да, ей было совсем тяжело жить без имени. Вот сейчас девочка задумалась, а как бы она дальше жила, если бы лишилась своего имени? Вот так бац! Бац и нет рядом с ней её чудесного солнечного имени, нет рядом сильного и звучного сочетания букв "А-ли-са". Как она тогда? Как сиротинушка, совсем печально, потому что где-то тоскливо блуждало бы имя, где-то грустно ходила бы она с чем-то чужим. Разве так хорошо? Разве что она бы слала куда-нибудь письма своему имени, писала о том, как она его любит и как ждёт обратно, как она его за всё простила и до чего всегда любила. Но можно ли представить себя без своего имени? Нет-нет-нет!
- Конечно нет! - С восторгом откликнулась правильная девушка. - Разве можно тут быть с кем-то знакомым, если мы все совсем незнакомы? - Лидделл так счастливо смотрела, как будто бы ей сейчас подарили торт с горой взбитых сливок, разрешив это есть на обед вместо супа. Хотя суп тоже хорош, но куда ему до взбитых то сливок? Впрочем, у неё сейчас была важная задача - не испугать, потому как судя по короткому движению, которое она успела уловить, Белль уже все успели изрядно расстроить. Конечно, это весьма грустно, когда ты не узнаешь собственное имя. Но ведь ей можно помочь, ведь если она будет бояться, то она не только имя потеряет, но и свою геройскую сущность. А вот тогда со страниц книги начнет пропадать сказа, а это самое настоящее и жестокое убийство чуда. - Но мы можем попробовать познакомиться. Хотя бы с чаем и пирогом! Так, тебе кусок побольше или ещё побольше? - Алиса тараторила, влетев вместе с запахами, смехом и улыбкой в палату, сразу же забыв правило номер один, которое ей втолковывала медсестра о том, что больным нужен покой, нужно сохранять спокойствие... Но она же не умирающий лебедь, чтобы бегать и страдать. А если страдать, то можно и стать умирающим лебедем, ведь никто не знает, влияет ли будущее на прошлое. - Ой, а пол тёплый? Тогда бы я тоже ходила босиком, как и ты. Это же такая чудесная идея! - Доверчиво лапочет чудесовская девочка, совершенно не полагая, что может своими словами вынести мозг любому. - Мне кажется, что первым делом надо познакомиться с чаем. Чай, знакомься - это чудесная девушка, чудесная девушка знакомься - это чай с мятой. А это пирог! Он вишнёвый! А ты любишь розы? Можно я буду называть тебя Розой, а не... - Она покосилась на табличку у кровати, чуть поморщилась от бесцветного и безликого имени. - Джейн. А вообще, давай искать тебе имя? Любое, которое понравится! Но ты чай-то не забывай, он же остынет! И пирог! Милая, пирог нельзя обижать, а то он... испортится и больше не будет таким вкусным!
Она говорила с запалом, говорила скоро и споро, не давая Белль концентрироваться на собственных мыслях. Её и так достаточно уже все погрузили в уныние и атмосферу преждевременного траура. Но Алиса четко знала, что это просто игра, а для того, чтобы она закончилась, в неё надо играть. Иначе нельзя.

Отредактировано Alice Liddell (2015-02-28 20:07:21)

Если хочешь жить - пей чай. Это не закон, не вселенская мудрость - это просто маленькая приятная мелочь, которая, возможно, важнее всех мудростей сразу и вместе взятых. Алиса смеется, улыбается, чуть щурясь и глядя на то, как Белль знакомится с чаем - прекрасно же! Главное начать. Смешные эти взрослые, неужели они не понимают, что надо знакомить теперь эту девушку со всем и каждым, а не пытаться проломить стену как стадо баранов? А барашки, кстати, часто погибают, когда на их пути оказывается преграда, ведь обойти то сложно, они слишком гордые...
- Нужно! - Алиса снова смеется, кружась по комнате, разве что сдерживая себя от того, чтобы раскинуть руки в стороны и запрокинуть голову к потолку - это было бы слишком глупо для такой взрослой девочки. Но зато это было бы правдой. Ох, будь её воля, так она забрала бы Белль отсюда, забрала бы и водила по лесу, показывала каждую травинку, знакомила с каждым цветком (вон она как с розами знакомится, а ведь не забыла их, всё ещё любит, хотя и не знала об этом). Но её запихнули в эту палату, назвали Джейн Доу, поставили тут изваяние своей бюрократии и страдают. Лидделл протягивает тарелку с пирогом, другой рукой успевая подлить девушке ещё чаю - чай важнейший элемент в любой терапии, как завещал великий Шляпник. - А ещё у меня есть немного зефира. Ты любишь зефир? Он правильный, он по вкусу как облака, - Девушка развела руками, показывая чудесных белогривых лошадок, которых она вечно видела на небе. - С ним ты тоже непременно должна познакомиться! Непременно, иначе день пройдёт зря. И с варением тоже, оно не малиновое, его я не люблю, - Доверительно шепнула на ухо девушка. - Потому что там так много косточек, что я начинаю думать, что это рыба. Правда было бы странно варить варение из рыбы? Но это ничего, зато то, которое я принесла - из абрикосов. Оно тебе понравится, оно солнечное.
Она снова сделала круг по палате, успевая почти не останавливаясь избавиться от жуткого полумрака, чуток повоевав с жалюзи, распахнуть окно, впуская внутрь свежий воздух и солнечный свет, найти где-то вазу для цветов, выуживая со знанием дела из какого-то шкафа. Всё легко, словно бы так и должно быть. Потому что Алиса знает - героев надо растить, за ними надо ухаживать, как за цветами
- О, Розмэри... Розмари? Розмарин! Это такая травка пряная, она чудесна же! - Девушка хлопает в ладоши, лучась восторгом. - Да нет, к амнезийным и неуравновешенным я не хожу. А ты пробовала к ним ходить? Я бы только набравшись смелости и ирисок, чтобы всё склеилось и дрожать нечему было. К тому же, - Опасная тема, совсем ненужная, но Алиса этого не понимает, потому что она правда не считает Белль ненормальной. - Я не знаю, вот кто более неуравновешенный: человек, лежащий в больнице или же тот, кто там не лежит? Хотя, если так подумать, любой человек уравновешенный, - Девушка задумалась. - Ведь если бы это было не так, то мы бы падали. Как думаешь?

В круговороте мира, что никогда не останавливался, если рядом появлялась Алиса, всё завертелось, когда, в очередной раз, крутанувшись на носках, девушка обернулась и чуть склонила голову, серьёзно обдумывая вопрос Белль. Алиса всегда очень серьёзно подходила к любому вопросу, потому и вопросы любили Алису, они приходили к ней целыми семьями, с большими и взрослыми серьёзными вопросами, с их детками-вопросиками, но каждый из них любил внимание и чаи. Чаи просто созданы для вопросов и вопросиков, для серьёзности и шутки одновременно.
- Я думаю, что облака разные, - Наконец, предположила Лидделл. - Вот если перистые, то они по вкусу как...м...зефир - лёгкие и едва уловимые, но сладковатые. Если это облака кучевые, то они могут оказаться и взбитыми сливками, а вот если грозовые... То они будут как сельдерей.
Почему сельдерей, откуда сельдерей... Неважно. Это всё неважно и очень важно. Важно-неважно-неважно-важно, ну как тут выбрать что-то одно? Как может что-то быть важным или что-то быть неважным? Ещё Червовая королева когда-то учила Алису, что это всё очень серьёзно, что это всё совершенно несерьёзно, а одно легко становится другим. Алиса поняла или не поняла, но приняла это как аксиому, как двойственность мира. И в этом, на самом деле, была заложена вековая мудрость - мир не тот, каким его представляют при первом знакомстве, но и не тот, что кажется при втором. На любой вопрос есть два ответа, как минимум, у любой задачи есть множество решений. А миры... А миров целые созвездия, гроздьями крепящиеся друг к другу, похожие и совершенно непохожие друг на друга, но каждый из них прекраснее и чудеснее всего на свете.
- Я тоже не знаю, - Поспешила успокоить девушка. - И никто не знает, веришь? - Чудесовская девочка рассмеялась легко, свободно, припоминая всё и ничего. Она была странной для этого мира в своей квинтэссенции оптимизма и веры в веру. В Зазеркалье или Стране Чудес она казалась ненормальной, а здесь и подавно, но её мало это заботило. - А кто держит гравитацию? - Она по-птичьи наклонила голову, предвкушая прекрасную сказку о госпоже Гравитации и её падениях и взлётах. - Я знаю! Вот смотри - моя голова целая, - Алиса коснулась ладонями щёк, повертела головой вправо-влево, демонстрируя отсутствие пробоин. - И твоя тоже. Просто они хотят, чтобы ты думала, как думают они. Но ты ведь не они, так почему ты должна так думать, как хотят думать они? Они не в своём уме.

Каждый день должен начинаться с молитвы, а заканчиваться сказкой. А есть ли разница между молитвой и сказкой? Есть ли эта грань, которую люди искусственно провели для себя, сделав одно святым и священным, а другое отправив в разряд небылиц и развлечений? Но на самом деле, есть ли всё это? Есть ли разница в мольбе о чуде, если она сложена в обращение к святым и богу, либо же открытости для капли волшебства. Где та грань крамольности, которая одно делает благодатью и чудом, а второе - грехом и достойным лишь костра? Алиса не знала. Она знала тысячи ответов, но все эти ответы лишь молчаливо пожимали плечами, едва лишь к ним стоило обратиться. У ответов были только вопросы, но у них не было ответов. Ох, как же всё это сложно, как всё запутанно! Но в этом то и прелесть!
- А разве ты не пробовала? - Лидделл искренне удивляется, хлопает глазами и почти что роняет от недоумения кусок пирога, когда-то подхваченный ей всё в том же вечном танце Шивы, на платье. Она присела лишь на мгновение, чтобы потом взлететь вновь, как будто бы бабочка - лёгкая и изящная, живущая лишь день, но за этот день постигающая ветер и солнце, красоту и хрупкость витражного мира. О, витражи Алиса очень любила - они давали возможность свету самому окрасить помещение, каждый раз меняя его под настроение солнышка и заставляя вновь и вновь удивляться. Удивление - одно из самых ценных сокровищ, которые бывают у взрослых, но которым до краёв наполнена жизнь детей. Посмотрите на них - они смеются, они счастливы. Так когда же они перестают быть искренними, когда же они обрастают панцирем правил морали и общественных догм? Когда чудо исчезает из их сердец, заменяя сказку на номера банковских счетов? - Мне кажется, что каждый из нас их пробовал, просто вкус забывается легко. Это как сны - они такие яркие, красочные, даже когда просыпаешься. Но пройдёт секунда и всё! Всё! Мы их теряем, они вновь скрываются как мышки в норки, и попробуй-ка их оттуда вытащи!
Алиса возмущенно поцокала языком, обозначая крайнее возмущение поведением снов и их бегством в мышиные норки от своих хозяев. Форменное безобразие прямо таки среди бела дня. Это, между прочим, крайне-крайне невежливо. Взять бы их и проучить, как учат котят не спутывать клубки, но они убегали, и даже котята не могли помочь с этой бедой.
- А что есть физика? - Алиса отхлебнула чая, с любопытством глядя на Белль. - Это законы, которые есть, а которых и нет. Это просто правила, которые мы для себя установили, в которые поверили, но которые могут и не быть истиной. Ведь истину никто не знает - как только ты её узнаешь, так она сразу ей перестаёт быть. Прямо таки как сны - вот она есть, а потом сразу и нет.
И это было чуточку грустно - можно было сколько угодно здороваться с вопросами, вежливо интересоваться самочувствием ответов, но что-то всегда ускользало, сколько бы они не пытались ухватить змею за хвост. И в этом, как водится, тоже была своя прелесть. Иначе зачем было бы жить, если всё стало бы просто и понятно сразу, ну или даже чуть позже?
- И что же ты помнишь? То, что видела своими глазами? - Алиса раскрыла книгу, присаживаясь на край кровати и между делом перелистывая страницы. - Но нет ничего лживее глаз, они легко обманываются, легко верят. Но они всегда говорят правду, потому как после того, как мы увидим, любая ложь становится правдой. Хочешь, я тебе почитаю?

Каждая сказка начинается с желания неизведанного и невозможного - раз, и ты уже ступил на узенькую тропинку чуда, торопишься и бежишь за Белым кроликом, чтобы не упустить свой шанс. Давай, хватай его, не упусти, ведь второго раза может не быть!
Алиса смеется легко, подмигивая и улыбаясь хозяйке, потому что если она тут гость, то Белль должна быть хозяйкой.
- А мне кажется, что и ты их пробовала, вкус помнишь, а факт забыла, - Она чуть хмурит лобик, но тут же расплываются губы в новой улыбке - чудо можно забыть, но его ощущение должно остаться, как остается послевкусие от снов. - Ты же забываешь чудесные сны? И я забываю, но совершенно точно знаю, что они были чудесными и так иногда обидно, вот до слез обидно, что я их забываю! Я себя ругала за забывчивость, но ничего не могу поделать. Но сны все равно волшебные. И облака тоже - ты же каждый день дышишь, каждую минуту.
Лидделл очень серьезно себя раньше ругала за то, что так безалаберно относилась к сновидениям, что никак не могла вспомнить через какие-то десять минут то, что до этого казалось таким ярким, что дух захватывало, пару раз она писала объявления в газету о том, что пропали сны, потерялись, нашедшему просьба вернуть, потому что хозяйка очень скучает и тоскует без них. Но, почему-то, объявления никто не печатал, а сны никто не находил. Кому-то они нужнее - так для себя решила девочка и с тех пор считала, что жертвует немного сказки для детей-сирот. Ведь им и правда нужнее, она уже большая и взрослая, она придумает себе ещё что-то, а малышам надо расти.
- Законы и правила очень важны, - Серьёзно кивает Алиса, кусая пирог со знанием дела, ведь без знания дела лучше к пирогу не подходить - обидится. - Например, если ты представилась пирогу, то и он должен тебе ответить взаимностью. А когда вы уже познакомились, то грех его обделять своим вниманием. А остальное... Оно очень важно, но вот у тех, которые ходят на головах, вверх ногами! Как они называются? Анти... Антипятки, что ли?* Вот у них всё должно быть иначе: ходят они на голове, значит и предметы падают снизу вверх. И это же тоже закон и правило, правда?
Алиса всегда любила блеснуть знаниями и лишний раз повторить пройденный материал, а тут такой удачный момент, что она не удержалась и даже чуть приосанилась от гордости.
- А ты смотри чужими, своими-то уже всё видела! - Чудесная игра - захлопала в ладоши, вскочила и сделала пару оборотов вокруг своей оси. И как она раньше не догадалась? Надо бы про это рассказать кому-нибудь ещё, написать письмо Элиоту - пусть изобретет виденье чужими глазами, он сможет. Интересно, а как оно будет выглядеть? Как коробочка со звездочками или как репейник? Если как фламинго, то я бы лучше предпочла ежа. - Ну слушай, только внимательно, а то сказка обидится и уйдет. Мы же не хотим её обидеться? - Алиса вновь вернулась к книге, опять становясь невероятно важной и серьёзной, но при этом совершенно легкомысленной, потому что иначе чудо можно спугнуть. - Когда-то жили были фея, фермер, фикус и фазенда**. Наверное, это почти сегодня, но говорят, что это было вчера. У фермера было три дочери, два сына и лошадь, а у феи - только волшебная палочка. Представляешь как ей было грустно? - Девушка водила пальцем по строкам и читала совсем не то, что было написано. - И решил фермер стать купцом, а фея - колдуньей, младшая из дочерей превратилась в Красавицу, потеряв своё имя. А две другие ничего и не находили, потому что только жадничали и не уважали пирог, худели. И, видимо, от уксуса куксились и завидовали младшенькой, подарки требовали дивные. А Красавице только цветочек и нужен был, аленький, - Она прервалась, решив поделиться опытом. - Правда аленький найти сложно, потому что они часто оказываются беленькими, просто садовники слегка рассеяны, а королева любит только красные. А они посадили белые, поэтому вышло очень неловко и пришлось звать маляров, чтобы они покрасили цветы до того, как приедет Сама. Так, о чем это я?

* - цитата из книги Льюиса Кэррола "Алиса в Стране Чудес"
** - перепутанная версия сказки "Красавица и чудовище" от Алисы.

Отредактировано Alice Liddell (2015-08-29 21:08:11)

Белль задает очень интересные вопросы, и Алисе приходится задуматься, чуть хмурясь и пытаясь срочно, буквально на коленке, разрешить один из старейших философских вопросов: что раньше, курица или яйцо? Алиса подозревала, что тут должен быть замешан кто-то третий, но этот третий постоянно ускользал из поля зрения; очень некрасиво с его стороны. Хотя Джейн Доу и не задает вопросы, она просто напоминает, о чем ей рассказывали только что, потому что вопрос до этого задала сама чудесовская девушка. Но это ничуть не смущает Лидделл, решившую поговорить о вопросах, раз уж они возникли и совершенно не считали, что ошиблись адресом.
- А как тебе больше нравится? – она очень вежливо поинтересовалась мнением слушательницы, потому что в этот момент можно было отпить немного чаю. А ещё, потому что сказку можно менять. Нельзя, конечно, сделать Красавицу Чудовищем, а Чудовище фазендой, но… - Я думаю, что сначала была фазенда и фикус, который на ней жил. Вот они-то и решили, что младшая и будет Красавицей. Знаешь, цветы ведь ужасно капризны! Видела бы ты, как изнежена Роза или как вечно утомлена Лилия, а Фикус… Ну он должен быть всегда недоволен и высказывать свое «фи» направо и налево.
У Фикуса с Фазендой, по мнению Алисы, было очень сложные отношения, как у старых супругов, вечно находящихся вместе и друг на друга ворчащих. Возможно, что они сговорились и когда-то просто задумали выдать девочку замуж, чтобы не сидела та со старшими нерадивыми и некрасивыми сестрами, стащили у Красавицы имя и выдали новое. Всё могло быть.
Сказка обрастала все новыми подробностями и персонажами, но в ней ещё не было Чашки. Чашка должна была появиться чуть позже, когда героиня бы почувствовала себя одиноко, потому что ничего не поднимает настроение лучше, чем чай. А пить чай из чайника некультурно.
- И купец нашел цветок… Что? – теперь Белль действительно задавала вопрос, но вот же беда, ответа на него не существовало. Существовали научные теории, но ведь Алиса знала, что это слишком просто и скучно, а в таких книгах нету картинок, да и все основополагающие утверждения казались такими неубедительным. – Никак, - честно ответила она, радостно улыбаясь. – Никак не отличишь. Пока будешь пытаться – уснешь, пока найдешь ответ – проснешься. Или наоборот. Может быть мы сейчас друг другу снимся, а потом проснемся и пойдем по своим делам, забывая про пирог и чай, - и тут же Алиса подумала, как было бы здорово узнать, что снится чайнику, чашкам и пирогу с вишней. Им обязательно ведь что-то должно было сниться, но что? – Отсюда мораль – все очень условно, правдой будет то, во что ты веришь и в кого ты веришь. Ты сейчас спишь, кстати.
И Белль действительно спала, укрывшись вместо одеяла Джейн Доу. Нравился ли ей этот сон? Вряд ли, но просыпаться она тоже не спешила.
- А ещё в сказке был Герой, - по секрету поделилась Алиса. – Его звали Чашка!

Сказка о людях, ставшими в овощами, была где-то совсем рядом со сказкой о памятью, которую держали в золоченых клеточках - Алиса утвердительно кивнула, потому что была уверена в существовании любой сказки равно как и в том, что все сказки - всего лишь реальность. Или целая огромная и восхитительная реальность, которая полна чудесами и загадками, тайнами, которые страшно и страшно интересно разгадывать.
- Это немного другая сказка, но, возможно, в книге есть и она? Хочешь, поищем, - она охотно соглашается, хотя рассказываемая ею сказка должна быть важнее для Белль. Но кто из них может и должен решать, что важно, а что так, пустяк? Алиса не знала, а кто-нибудь и где-нибудь обязательно знал. - А может быть и в этой есть. Ты ведь знаешь, - она доверительно зашептала чуть склонившись к девушке с чужим именем. - Сказки никогда не заканчиваются, ведь ты всегда можешь их продолжить, если захочешь и как захочешь. Было бы жутко несправедливо вот так бросить героев и злодеев, захлопнув в одночасье книгу и забыв о них, выкинув, словно бы они просто... - нет, не буквы. Буквы нельзя обижать, потому что из них получаются слога, а из слогов - слова. А слова... О, слова имеют огромную силу. Удивительно, но в магии слов Алиса была куда сильнее, чем можно было только предположить, чувствуя это не как великую науку, а как воздух, которым привыкла дышать. - Как пустое место. Это было бы ужасно невежливо!
А ещё невежливо было обманывать - это говорила и мама, и сестра. Только никто в большом и взрослом мире не признавался, что рассказывая об этом детям, сами зачастую забывают подобное правило и обманывают. Как сейчас, например, когда рассказывали Белль о том, что всё, что с ней было, на самом деле не было. От этого немудрено было сойти с ума окончательно!
- Если ты это видела, значит это правда, - даже если этого не было. Между правдой и истиной была большая разница - истину невозможно было увидеть невооруженным глазом, а правду - на раз. - Верь в то, что тебе чувствуется правдой, иначе зачем же тебе дана душа? - решительно непонятно было, зачем называть Белль Белль, но не говорить правду о произошедшем. Взрослые были так непоследовательны в своей дипломатичности, что Алиса отказывалась разбираться в этой бессмыслице. Но и говорить, что все и каждый обманывают было бы неправильно. - Каждый видит то, что может и к чему открыты глаза. А у мистера Чашки и правда небольшой изъян. Его когда-то уронили. Случайно, не со зла, а фикус был слишком далеко и шептался с фезендой... Ой, это очень запутанная история, ведь в ней ещё была Прялка! А Прялка не была героем или злодеем, она была... Она была запутанной, запутавшейся в себе и своих желаниях и нежеланиях. Но ты, возможно, устала? Если хочешь, я приду завтра и всё расскажу. А, если хочешь, можно все сочинить заново. Это ведь сказка - она должна продолжать писаться, иначе она может умереть, если перестанет расти и развиваться. Это было бы так печально... Всегда надо извлекать мораль и никогда не оставаться на месте.

Алиса, кажется, знала, в чем на самом деле ужас городской черты: это даже не память в птичьих клеточках с золоченными решетками, где тесно и грустно, а отрицание. Белль так явно отрицала свою сущность, что в пору было бежать к королеве Реджине и просить её поставить забор, чтобы никто, даже случайно, больше не оказался снаружи. Или внутри? Смотря с какой стороны посмотреть, аквариум внутри мира или же мир внутри аквариума. А на самом деле, никакой разницы не было – это чудесовская девочка тоже чувствовала, но вряд ли кому-нибудь стала бы объяснять.
Облака всё равно будут легким суфле на вкус, но с разным привкусом – только и всего. Алиса смотрела на Белль ясно и лучисто, улыбаясь и утвердительно кивая – от улыбки печали уменьшаются. А Джейн Доу печалилась и не хотела расставаться с этим, наверное, ей было очень страшно и грустно в тот момент, когда она попала за Черту, Черта, будучи очень капризной особой, стерла все воспоминания, но сохранила то состояние постоянной тревоги. Капля превратилась в море, минута растянулась на часы – такое Алиса тоже уже видела, потому что всегда пять часов и пора пить чай.
- Ты совсем не ешь пирог, - с легкой укоризной отметила девочка. – Он может расстроиться и растечься, стать невкусным. Ты же не хочешь его обидеть? – а потом с искренним удивлением наклонила на бок голову. – Разве Сказка может быть чья-то? Она ведь своя собственная! – Алиса прижала книжку к груди, баюкая и успокаивая ту как ребёнка, как некогда Белая Королева баюкала Королевскую пешку. – А ещё она принадлежала бы тогда мистеру Чашке, Фикусу и Фазенде, Прялке и всем остальным. И они бы ужасно ссорились, пытаясь решить, кому сказка принадлежит больше, кого она больше любит и, - она снова перешла на заговорщицкий шепот. – Ты ведь понимаешь, от этого у Сказки бы ужасно болела голова, Фикус с Фазендой ведь всегда такие шумные… - Лидделл замолчала, давая Белль возможность представить всё ярко и живо, как представляла она сама, а потом великодушно предложила. – Не говори таких глупостей. От Глупостей всегда всё чрезвычайно запутывается, они как сорняки – растут там-сям, а потом не выдернешь и не искоренишь, вечно тянут за собой Смысл.
А ещё Алиса видела, что сказка повторяется – некогда Белль пыталась найти себя, а потому отправилась к Чудовищу, чтобы понять, какая она сама, а теперь, несмотря на все противные шутки Черты, она делала, в сущности, опять то же самое. Потерял – попробуй найти, так просто и естественно. Белль потеряла себя, она же пыталась и найти себя, а если пойти в обратную сторону, то окажешься у цели намного быстрее. Это было понятно, похоже и естественно, удивительно, как только раньше в голову не приходили подобные мысли. Впрочем, если не приходили, вероятно были чем-то важным заняты.
- Вероятно, они не в своем уме, как и все здесь, - Алиса только пожала плечами. Белль так рьяно отрицала всё то, что было ею настоящей и что заставляло память оживать, выбирая забытье, полное шорохов и теней, что сущим пустяком было отсутствие рассказов об огненных шарах, излеченных руками огнестрельных ран. – Приглядись получше, возможно, что рассказывают и даже куда больше, чем хотели бы, но я знаю, что с тобой случилось – ты отразилась в Зеркале, - просто и естественно. Вместо Белль было её зеркальное отражение, а имя Ллеб, возможно, пришлось бы теперь ей по душе. А зеркалом же могло быть что угодно, Алиса рассмеялась, потому что стенки аквариумов из стекла, а советником Злой Королевы было Зеркало, всё было так, как и должно было быть. В этом и была мораль. – Мораль сказки? Дай-ка подумать… - она задумчиво приложила палец к губам, призывая Белль к тишине, нахмурилась, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль. – Мораль, конечно же, - наконец просияла чудесовская девочка. – В чае!
И теперь Белль её уже не могла удержать, потому что она вскочила, чтобы покружиться по палате и рассмеяться снова – действительно, мораль была в чае, потому что от чая не отчаиваются. И цепочка из смыслов и выводов красиво нанизывалась звеном на звено.

Белль пытается остановиться, схватить покрепче слова и смысл, разглядеть их. Слова и смысл упираются, ершатся и пытаются вырваться, возмущенные таким бесцеремонным поведением. А кому понравится, когда их так, без всякого стеснения, разглядывают со всех сторон?
Алиса поцокала языком на новый вопрос - Белль не чувствовала, не ощущала, продолжала биться бабочкой в стекло, даже не пытаясь попробовать обойти преграду. Если не можешь идти вперед, то попробуй назад, вбок, куда-нибудь - так считала чудесовская девочка, но, всё же, предпочитала идти назад. Так вернее всего можно было попасть туда, куда так хотелось.
- Конечно же, мы в Сказке, а где ещё мы можем быть? - Алиса искренне удивляется, не понимая, как так можно не заметить было даже после вишневого пирога. - Настоящая, всамомделешная Сказка. А ты герой или злодей? - на самом деле самый главный вопрос, который задан был в самом начале сказки про Сторибрук, стершим прошлое, дав возможность каждому начать с чистого листа. Был злодеем, но может стать героем, был героем, а может превратиться в труса. Всё всегда было так тонко, зыбко, держалось исключительно на личном убеждении, что стоило бы уже пообщаться этим господинчиком и что-то выбрать. - Выбирай. Выбирай скорее! Скорее! - девушка внезапно жутко заволновалась, заспешила, будто бы они ужасно опаздывали на семейный обед к тётушке Мередит, которая страшно расстраивалась, когда остывал суп. Или как будто бы за ними кто-то гнался.
Нигде, кроме как в Сторибруке, Алиса настолько трепетно и чутко не ощущала время. В Стране Чудес время было очень абстрактным и занятым, в Зачарованном лесу шло своей дорогой, но здесь оно постоянно терялось, запутывалось в собственных секундах, а потому Лидделл ужасно переживала за него и расстраивалась, когда его раз за разом обижали. Этим она ужасно напоминала Герцогиню и немножко Белую Королеву ("Ах, как же они там?" - подумалось Алисе).
- А разве для того, чтобы быть не в своем уме нужно находить в определенном месте? - удивительные вещи говорила девушка без имени. - В Зазеркалье просто ужасно интересно! Там поезд и кондуктор, есть Королевы, Лев и Единорог, а ещё Труляля и Траляля, они жутко милые, но такие спорщики! - она часами могла бы рассказывать о своем доме, но в палату заглянула медсестра. Возможно, она заглядывала и раньше, но теперь она заглянула так, что её стало видно. Время снова сделало прыжок. - А чем тебе так не нравится имя? Ведь к нему у тебя есть отношение, а к Джейн - нет, - отрицая со всем пылом, Белль всё равно высказывала отношение. А смысл чая был не только в отчаянии, а в том, кем была девушка, потерявшая себя, исказившаяся из-за Черты. - Не отчаивайся, ты обязательно всё поймешь, когда посмотришь.
Алиса снова сделала пируэт на месте, подлетая к Белль, легко целуя её в макушку и так же отбегая обратно. Наверное, она знала, почему Белль боится своего имени. Даже наверняка знала, но если она скажет ответ, что останется самой Красавице?