Буря уносил все больше жизней друзей и товарищей Макинтоша. Оно не щадило, не заботилось. Оно поглощало, не жадно, но неизбежно, словно убийство было для него как дыхание для живых. И Логан ничего не мог с этим сделать. Безысходность и бессилие бесили, но даже самому оставаться в живых и на борту было невероятно сложно. Канат, обязанный вокруг пояса, не давал упасть за борт, но все же, не был достаточной защитой. Обломки и припасы, срываясь с места, грозились убить любого на своем пути. А надо было еще и позаботиться о Мериде.
Казалось, что море не сможет больше ни чем удивить, смерть была неизбежной и ужасающей, но с этим можно было смириться. И все же, у моря были свои тайны. Женская фигура возникла на корабле, так, словно она дух или бог моря. Так, словно она и есть само море, решившее ответить Мериде на слова, что девушка выкрикнула, но видели ее и другие. Слова этой богини, или кем бы она там ни была, были слышны не смотря на грохот и рев, разносившиеся вокруг.
Макинтош лишь крепче ухватился за опору и шел вперед, к Мериде, но смотрел только на эту женщину. Ее слова были ужасны, но он не готов был с ними мириться. Он должен защитить принцессу во что бы то ни стало. Не позволить кому бы то ни было убить ее.
- Ты можешь убить всех нас, это в твоей воле. Но не смей трогать Мериду! Она дочь короля и будущая королева! Ни море, ни кто либо еще, не могут забрать ее жизнь раньше времени!
Он с трудом, но все же стоял, закрывая собой рыжую девушку, одной рукой держать за канат, тянущийся от пояса к борту, а другой сжимая рукоять меча.

Урсула расхохоталась - мальчишка был глуп и храбр. Такое привычное сочетание для человечков, которые так разбрасываются своими жизнями, будто бы у них есть ещё несколько в запасе.
- Не сметь? - храбро и глупо, а, главное, бесполезно. Слова этого человека для неё пустой звук, потому что у него нет ничего, что могло бы её заинтересовать и заставить помедлить или, что ещё невероятнее, изменить свое решение. Разве что храброе благородное сердце, но зачем ей оно? Одним храбрецом на свете станет меньше, а это значит, что на одного человека, готового броситься в бой со стихией, станет меньше. - Глупец! - волна, откинула юношу от принцессы, которую он защищал, играючи, едва не перекинув за борт. - Ты не можешь мне указывать, что я могу, а что нет.
Богиня вновь расхохоталась, а море, вторя ей, накрыло корабль новой волной, ломая мачту. Стихия веселилась, как и владычица, стихия уже готова была сожрать с потрохами всех, кто рискнул поиграть с судьбой и покинуть сушу. Сегодня Урсула совершенно не хотела никого щадить - зачем, если так иногда приятно смыть грязь со своего тела. Тело её было морем, грязью на ней были чужаки, рожденные на суше.
Она не читала мораль и не угрожала больше - зачем угрожать тем, что всё равно случиться? Урсула улыбалась, глядя на поднимающуюся и закрывающую собой тёмное небо волну. Последнюю, которую сможет увидеть эта щепочка, на которой люди ещё недавно чувствовали себя в безопасности. Пена срывалась с гребня слюной хищника, собирающегося броситься на загнанную в угол жертву, но вода застыла стеной, когда богиня услышала предложение Мериды.
- Ты предлагаешь сделку, принцесса? Но ведь я всё равно тебя заберу. И тебе больше не придется сбегать от женихов и прятать свою натуру, ты сможешь веселиться каждый день. Впрочем, - аватар богини расплылся в улыбке, чтобы исчезнуть и возникнуть вновь уже совсем рядом с рыжеволосой принцессой. - Заключим сделку. Ты добровольно уходишь со мной, а то, что осталось от корабля, доберется невредимым до суши. Будешь мне дочерью, будешь русалкою, будешь резвиться в волнах и топить корабли, будешь с сестрами играть и петь песни, заманивая мужчин в море. Будешь свободной пеной морской. Когда родится луна вновь, станешь ты навсегда нашей.
Урсула щелкнула пальцами, и в тот же миг ожила волна, захлестывая корабль.
Только она не причинила ему вреда, а море внезапно успокоилось. Жалким было суденышко, пережившее бурю, но на горизонте была видна земля, а течение гнало его вперед.
Только пропала Мерида, как и пропала Урсула.